Переводить не потребовалось, заспешил Аншель Шрайбман, попросил Зильберфарба:
— Доложите о моем задержании председателю Ландесбергу, с недоразумением будет сразу покопчено.
Аншеля Шрайбмана отвели в школу Собеского, аспирант Зильберфарб доложил о случившемся начальнику службы порядка Гринбергу, а тот Ландесбергу.
В это утро цифра плана сошлась с цифрой содержащихся в камерах еврейской полиции и гестаповских тюрем, отправленных в Белзец, Яновский лагерь, убитых в гетто. «Сошлась!» — содрогнулся Ландесберг от слова, обозначенного каплей чернил и вместившего озеро человеческой крови. Для завершения акции в первый день пасхи хватали всех, кто попадался под руку. Но раввин Аншель Шрайбман — член духовной коллегии, с ним так поступить не могли. Если с этим смириться, то нет гарантии для любого должностного лица юденрата.
Испросив разрешение, Ландесберг отправился к коменданту львовского гетто, был немедленно принят.
У штурмфюрера Силлера прекрасное настроение, группенфюрер Катцман похвалил за успешное проведение акции. «Так держать! — сказал Катцман. — Цель близка!». Не грешно похвалить и главного еврея львовского гетто.
— Благодарю, председатель, за отличное проведение акции, вы оказались на высоте своего положения.
— Старался оправдать ваше доверие, герр комендант, — без энтузиазма произнес Ландесберг служебную формулу. О какой «высоте положения» сказал Силлер? Издевается, с присущей бестактностью делится похвалой за успешное сокращение еврейского населения Львова?
Заметил Силлер настроение Ландесберга:
— В чем дело? Не вижу радости! Почему такой кислый вид?
— Какая может быть радость, если в счет выполнения плана идет юденрат, — сказал, про себя подумал: «Чем меньше с моей помощью становится во Львове евреев, тем больше возрастает бестактность и презрительное отношение Силлера. Иного ждать не приходится!».
— Вы о чем? — не понял Силлер.
— Вчера в школу Собеского заключен член духовной коллегии юденрата Аншель Шрайбман. Я предложил заменить кем-то из обменного фонда — ответили, что нет уже этого фонда, Шрайбман включен в счет плана.
— Вот вы о чем! Аншель Шрайбман переведен в гестапо, с ним работают корреспондент и фотограф «Штюрмера». Раввину сильно не повезло, зато о нем будет знать вся Германия. Еврей с роскошными пейсами и бородой, в длиннополой шелковой рясе с шнурком и ермолке — необыкновенная находка для наших газет и журналов.
— Да, конечно, у него борода! У кого-то подходящий нос, у кого-то глаза, — с горечью говорит Ландесберг.
— Зачем так! — пожурил Силлер. — Мы с вами отлично живем, у вас почти арийская внешность. Хочу видеть вашу улыбку, с таким настроением невозможно работать, а у нас впереди много дел. Подумайте о праздничном вечере по поводу окончания акции, рад буду повеселиться со своими евреями.