Замелькали дубинки, Фира слышит удары. Не только слышит — чувствует невыносимую боль. Затошнило, закружилась голова.
— Чего, дура, стоишь! — шепчет Фире пожилая еврейка. — Хочешь жить — уходи, и немедленно.
Хочешь жить! Думает не о своей жизни — о жизни детей. Может, и их так встречали? Все исчезло, перед глазами Натан, Ефим и Семен. Спешит разорвать неизвестность, стучится в дверь канцелярии. Вошла, в большой комнате сидят за столом чиновники, заполняют какие-то карточки. За отдельным столом немец в штатском пьет кофе, читает газету.
— Что надо? — выясняет усач, сидящий за ближайшим столом.
— Сынков моих сегодня сюда привезли, — низко кланяется Фира.
— Каких сынков? — недоумевает усач: в тюрьму не приходят за справками.
Фира по-своему поняла этот вопрос, спешит разъяснить:
— Бергер моя фамилия, Бергер! Сегодня в еврейском районе, на Замарстыновской, полицейские задержали трех моих маленьких мальчиков. Они ничего плохого не делали, только дышали воздухом, ну, может, чуть-чуть побегали, так это ведь дети. А их привезли в вашу тюрьму. Это же ошибка, отпустите, пожалуйста. Век буду бога молить за вас, за вашу жену и детей.
Оторвался немец от газеты, отставил чашечку с кофе, спрашивает с ленцой:
— Что надо этой еврейке?
— Задержали ее маленьких детей, якобы доставили в нашу тюрьму.
— А она тут при чем? — разглядывает немец еврейку. — Если тоже задержана, так должна находиться на работе или в камере.
— Как вы здесь очутились? — выясняет усач. Протягивает Фира свое направление:
— Пожалейте несчастную вдову, отпустите сыночков. Ничего не ответил усач, прочел направление, докладывает немцу:
— Направлена к нам на работу.
— Чего же морочит голову какими-то детьми? — возмутила немца бестолковая женщина. — Раз направили на работу, должна работать. Послать на уборку новых камер первого блока.
— Поняли? — говорит усач Фире и вручает записку. — На неделю пойдете в первый блок на уборку камер.
— А дети? Где мои дети? — стонет Фира. Взглянул усач на немца, объясняет чуть слышно:
— У нас нет данных на ваших детей, регистрируем только трудоспособных. И быстрее уходите, иначе дети вас никогда не увидят.
Вышла Фира из канцелярии, идет в первый блок, думает не о том, что ее ожидает, а о том, как разыскать детей. Надо посоветоваться с теми, кто давно здесь работает.
Пришла в первый блок, дежурный надзиратель прочел записку, отвел на третий этаж. Десять женщин в новых камерах моют полы, окна, двери и печи.
Надзиратель этажа завел Фиру в камеру, еще не убранную после ремонта:
— До конца дня помыть и почистить!