Дело было не в том, что тогда он не получил бы своего вознаграждения. Это было игрой против правил, открытым вмешательством в разборку московско-зарайской мафии, чего делать он категорически не собирался. А смерть… что смерть!.. Разве мог он предположить, что эти три дня станут для Киреевой последними?..
И все же, все же…
Чувствуя смятение хозяина, пес подошел, лизнул его руку.
— Все, Шурик. Все хорошо. Пора с этим кончать и отваливать в Париж. Сегодня же закажем билеты!
Евгений погладил Шерифа по бархатной башке и набрал номер Клиента.
Трубку сняли не сразу.
«Слушаю».
— Иван Иванович?
Чувствовалось: пауза вызвана растерянностью абонента.
«Слушаю».
— Нам нужно поговорить. Не по телефону.
Новая пауза. (Советуется он там с кем-то, что ли?)
«Я… занят. Позвоните попозже».
— Позже буду занят я.
«Разве уже прошло трое суток, о которых мы договаривались?»
— Нет. Но Светлана Николаевна Киреева, фото которой вы мне дали, умерла. Поэтому я считаю свою работу законченной.
Теперь это было молчание боксера, который получил удар кирпичом по голове. Причем, удар был двойным — фамилия подопечной и сообщение о ее смерти. Пусть знает, что между «подкидным» и дураком существует все-таки разница.
«Когда это случилось?» — выдавил абонент.
— Я думал, вы спросите, когда мы встретимся.
«Хорошо. Так когда?»
— В пять часов. В Измайловском парке. В кафе у Круглого пруда. Доедете до станции метро «Шоссе Энтузиастов». Дойдете по аллее Большого круга до кафе. Один. Без оружия. При себе иметь две тысячи триста тридцать шесть долларов США. Гонорар и оплата транспортных расходов. Взамен получите информацию и фотографию Киреевой. Ее можно будет поместить на памятник. Вы меня слушаете?..
«Да».
— Я повторяю: никаких фокусов. Материалы слежки я оставлю в надежном месте. Уничтожу их не раньше, чем получу деньги и почувствую себя в безопасности.
«Мне кажется, я вам не угрожал».
— Разве, Алик Романович? — Евгений представил, какой эффект на «Ивана Ивановича» произведет упоминание его настоящего имени, и дал ему возможность отдышаться. — А мне кажется, что ваш Чалый собирался меня укокошить. До встречи.
Евгений положил трубку, посмотрел на часы, и только сейчас почувствовал несвойственную ему усталость.
Севостьянов находился в квартире один. Журавлев и двое его приятелей, найм которых обошелся в кругленькую сумму, занимались трупом убитого Аракеловым телохранителя. Три дня — три телохранителя. По штуке в день. Подельник Рэмбо — не в счет. Севостьянов его не нанимал и никогда не видел в глаза. Рэмбо убил Барракуда. Чалого, как теперь выяснилось, — Столетник. Похоже, юрисконсульт не так прост, как его представил некогда Немчинский. Если Барракуда, а теперь и Аракелов были внутри круга, то Столетник находился вне его. Где гарантия, что он пренебрежет статьей 19 УК «О недонесении»?.. Или не станет впоследствии шантажировать его наподобие Киреевой?