Рэндалл встал и прошелся по комнате.
– Человеком, который считает своим долгом принять участие в войне, если его страна воюет, – ровным голосом произнес Томас.
– Вначале, признаюсь, мне казалось, что это всего лишь захватывающее приключение.
Лицо Рэндалла приняло суровое выражение, как и всегда, когда заходила речь о его участии в войне. Служба в разведке представлялась молодому человеку чем-то вроде азартной игры, приятно возбуждающей, горячащей кровь, рискованной авантюрой с высокими ставками. Но вскоре он понял, что ставки не просто высоки. На карту была поставлена не только его судьба, а жизни тысяч безымянных английских солдат, которые зависели от точности собранной им и доставленной вовремя информации. И вместе с этим пониманием пришел страх, известный тем, кому приходилось держать в руках судьбы других людей. Соединенный с чувством ответственности, страх оттачивал способности, заставлял совершать невозможное.
Вероятно, в этом и заключалась причина сегодняшней неудачи – он просто недостаточно испугался для того, чтобы хорошо сделать свою работу. Но теперь Бомон не мог позволить, чтобы кто-то лишился жизни из-за того, что он не справился с работой.
– Ты сказал, что по натуре не романтик, – напомнил Томас.
– Что? Ах да. – Рэндалл тряхнул головой. – Я не склонен к цветистым фразам или… – он улыбнулся, – к поэзии. Но все же когда я думал о женитьбе, мне представлялось… – Он помолчал, чтобы подыскать нужные слова. Не переставая мерить шагами комнату, он то уходил из круга света, отбрасываемого люстрой, в тень, то возвращался. Ему пришло в голову, что это подходящий символ. – Я думал…
– Что же ты думал?
– Что по крайней мере буду хорошо знать женщину, на которой решусь жениться. Возможно, она будет мне симпатична. Разумеется, желанна. Более того, мне захочется провести с ней оставшуюся жизнь. – Мысль становилась яснее ему самому по мере того, как он развивал ее. – Я никогда особенно не рассчитывал на любовь, но все-таки надежда оставалась… Мои родители вступили в брак по любви, но с тех пор как отец умер, матушка влюблялась раз десять, а то и больше…
Томас сдавленно хмыкнул, и Рэндалл тоже не смог сдержать улыбки.
– Так, во всяком случае, утверждала она сама. Но все же, видимо, недостаточно сильно, чтобы расстаться с титулом виконтессы Бомон. – Рэндалл покачал головой. – Я уверен, что для нее был возможен один-единственный брак, как и для моего отца. Подозреваю, что последую их примеру. В моей жизни не будет ни разводов, ни аннулированных браков.
– Все это сложно, крайне сложно… – Томас внимательно посмотрел на друга. – Ты уверен, что, кроме брака, нет иного пути?