– Если в стране бунт, в войсках разброд, то… что сделает капитал?
– Побежит из страны, – быстро ответил хозяин и, в свою очередь, спросил: – Вы полагаете, что французский капитал ринется в Новый Свет?
– Увы, месье, – огорчила его девушка. – И эта земля вскоре погрязнет в войнах. Сначала это будет война за независимость, следом начнется гражданская. Де Брюэ недоверчиво хмыкнул:
– Значит, бежать некуда?
– Ну почему же? – возразила Златка. – Деньги всегда найдут убежище.
– И где же оно?
– В России, – невозмутимо ответила девушка.
– В России? – хором воскликнули изумленные мужчины.
– Именно так, – подтвердила Златка. – У Российской империи есть то, чего нет у других государств Европы – у нее есть Суворов, Потемкин, Орлов. Есть непобедимая армия, и строится лучший в мире флот. У нее есть главное… – выдержав паузу и обведя внимательным взглядом мужчин, она веско обронила: – У нее есть защита!
Девушка была права. Описывая золотой век Екатерины, историки упускают одну важную деталь: громкие победы, одержанные русской армией, требовали денег, и их катастрофически не хватало. Но когда была повержена Османская империя, когда Европа содрогнулась от мерной поступи российских полков, ситуация волшебным образом переменилась – в Россию хлынул капитал. Первый (и единственный!) в российской истории кэрри-трейд случился в конце XVIII века. Сначала голландский гульден, а следом и французский франк, спасаясь от войн и революций, хлынули в Россию.
Казачьи отряды высекали искры из булыжных мостовых Парижа, и местные трактирщики спешно меняли вывески на своих заведениях: Европа узнала слово «бистро». Разгромленная отступающая армия Наполеона родила ласково-презрительное слово «шаромыжники» (оборванные, замершие французы, клянча еду у российских крестьян, начинали обращение с вежливого «шер ами» – дорогой друг). Европа с жадным интересом ловила новости из северного Петербурга, а парижские кокетки накалывали шелковые платки на граненые штыки российских солдат.
Русская армия могла дать то, чего не могла ни одна армия мира – она могла дать защиту.
– А кто это – Потемкин? – заинтересовался Костилье. – Я о нем не слышал.
– Скоро услышите! – зловеще пообещала девушка.
– Мадемуазель, если вы считаете, что Россия в скором времени будет процветающим государством, то почему вы отказываетесь плыть на родину? – задал резонный вопрос де Брюэ.
– Я хочу создать свое государство. Невозмутимый ответ ошеломил мужчин. Костилье почти неслышно ахнул:
– Вы сошли с ума!
– Я могу обидеться! – пригрозила Златка.
– Простите, – смешался француз. – Но… неужели вы сами верите в это?