Однако я постоянно попадаю в ситуации, к которым, похоже, никаких правил не применить. Например, недавно я ужинала со своим бывшим мужем. Теперь он гомосексуалист. Разумеется, правильно было бы сказать, что гомосексуалистом он был всю жизнь и просто раньше об этом не знал. Не знал он об этом и тогда, кода я надела белое платье и появилась в таком виде перед двумя сотнями ближайших друзей. Несмотря на горечь этого последнего замечания, мы с бывшим мужем остались друзьями, потому что он как был, так и есть один из самых замечательных людей из всех, кого я знаю. И вместо того чтобы мучиться мыслью, что это я превратила его в гея, я предпочитаю верить романтическому замечанию моего психотерапевта. Он сказал, что мой бывший муж не испугался откровенно признаться мне во всем, а сколько мужчин на такое отважатся? Надеюсь, только один.
И вот мы сидим в китайском ресторане: мой бывший муж-гомосексуалист и я. Я расплачиваюсь за наш обед карточкой «Виза», что важно, так как на таких карточках есть фото. На этой карточке моя свадебная фотография (платья не видно), потому что не могла взять и выбросить эти фотографии. Я очень хорошо на них получилась. Милая пожилая пара за соседним столиком смотрит на нас с улыбкой, и я уверена, они думают, что у нас свидание. Я подавляю в себе нездоровое желание рассказать им, как у нас обстоят дела на самом деле. Но я этого, конечно, не сделаю, потому что моему бывшему мужу, по-видимому, нужен от меня совет, или одобрение, или что-то еще. Он, видите ли, не уверен, что любит своего партнера так, как тот его любит. И он не знает, что делать: партнер начал разговоры про долговременные отношения и даже про совместное усыновление детей. Пожилая пара улыбается, глядя на нас, и мою свадебную фотографию возвращают обратно на подносике, и все, о чем я могу думать, – это что у моего бывшего муж и ребенок появятся раньше, чем у меня.
Так что нет, я сейчас ни с кем не встречаюсь. Я оцениваю, размышляю и надеюсь, что дорога, по которой я иду, не закачивается тупиком. Я пишу об этом роман. Основная идея такова: я не уверена, что конец вообще должен быть. Мне бы хотелось, чтобы в романе появилась родственная душа: человек, с которым я могла бы провести остаток жизни, чтобы мы могли размышлять о сложном жизненном пути. Между тем я приняла предложение журнала «Гламур», потому что я не прощу себе, если упущу возможность писать от первого лица. Однако от первого лица мне писать трудно, принимая во внимание, что писать мне надо было о свиданиях, а в последние девять месяцев у меня был только один прецедент, да и то все ограничилось поцелуями. Я начала относиться к этой работе как к творчеству в жанре фантастики.