В отношении неравных браков лично я ничего не имею против, но мне не нравятся браки, в которых изначально присутствует голый расчет и отсутствует даже намек на искренние чувства. Как в случае с Марьяной. Она хотела выйти замуж, и получила желаемое. На этом их желания с профессором кардинально разошлись. А когда нет общих желаний и интересов, брак разваливается, словно карточный домик.
С той поры прошло время, история немного позабылась, а бывшие супруги, встречаясь в коридоре, вежливо кивают друг другу, в общем, дело можно спокойно сдать в архив. И все-таки есть одно "но". Каждый раз, глядя в гладкое личико разведенной молодухи, отсудившей себе машину и антикварную мебель, я вспоминаю восковое лицо бывшей профессорской жены, на котором застыла гримаса удивления. Именно это и настораживало. Человек, решивший покончить с собой, может испытывать различные эмоции — страх, горечь, отчаяние, надежду, но удивление?!
Допустим, жена узнает об измене мужа. Не спорю, в тридцать лет адюльтер второй половины воспринимается, как трагедия, но в сорок пять он вполне ожидаем. К такой ситуации нужно заранее готовиться и воспринимать ее как неприятную, но вполне решаемую проблему. Судя по поведению профессорской жены, она прекрасно знала о неверности мужа, более того, даже готовилась к тому, что рано или поздно придется самостоятельно вскрывать назревший нарыв. То, что она пригласила в гости свою соперницу, говорит о многом. Но что произошло дальше?
Выпили кофейку, поговорили о своем, о девичьем, и она вдруг приняла столь роковое решение? Не смешите меня. Жена профессора считалась одним из лучших финансовых аналитиков в Петербурге. А где присутствует разум, чувства отступают. И где она взяла столько таблеток? По версии следствия, копила заранее. Но насколько я знаю, такие таблетки отпускаются строго по рецепту, а среди знакомых умершей не было ни одного врача, в районную поликлинику, равно как и в платные центры, она принципиально не ходила, была здорова, как лошадь. А вот Марьяна переползала из одной модной депрессии в другую и постоянно сидела на "колесах", которые ей выписывали родители-врачи. Есть, о чем задуматься, не так ли?
Это были странные похороны. Ни одного близкого человека — кругом чужие и незнакомые. Мне доверили нести венок от университета. Безутешный муж даже не смог доехать до крематория, и я его понимаю: разве можно сравнить весеннюю, праздничную Прагу и удаленный уголок Питера с траурными очередями?! Пока он гулял по чешской столице, я расправляла еловые ветки с красными гвоздиками возле гроба. Интуиция сигналила "SOS": что-то здесь не так, но тогда я отмахнулась: и без того проблем хватало.