Здесь ей удалось выговорить одно слово — только одно.
— Никос, — выдохнула она.
Она принадлежит ему. Снова ему. Но совсем иначе. Теперь он не злится на нее, не опасается ее корысти. Он не собирается цинично и расчетливо соблазнять ее, уступая своему желанию.
Сейчас она с ним, потому что он хочет, чтобы она была с ним, рядом, хочет чувствовать ее присутствие, потому что это счастье. Хочет нежно гладить обнаженное шелковое плечо, хочет осторожно освободить второе плечо и прижаться к нему губами, хочет расстегнуть молнию и уронить на пол платье, чтобы еще раз задохнуться, онеметь от красоты этого дивного тела.
Прижать его к себе.
Хочет отдать нежность, всю ту нежность, которой так много в его сильном теле, этой восхитительной женщине. Обнять ее, обнять крепко-крепко и защитить. Защитить от сурового мира, от недобрых людей, от коварных мужчин, таких как… таких как он.
Хочет быть с ней открытым, искренним и честным.
Хочет вместе с ней подниматься и парить в невыразимом, бесконечном, счастливом, сладостном и щемящем блаженстве!
Ари оживленно рассказывал обо всем, что он видел с крыши Нотр-Дам, а Энн и Никос счастливо улыбались. Они завтракали в ресторане и… держались под столом за руки.
Так просто — и так много для меня значит, думала Энн. Вызывает чувство светлой нереальности.
Весь мир заполнился этим пьянящим чувством.
Определенно она сошла с ума. Это сумасшествие — поддаться Никосу Теакису. Но как ему сопротивляться? Невозможно! Этого не получалось даже тогда, когда он так откровенно презирал ее, а теперь… Внутри все сжимается, стоит только вспомнить о… Он так нежен, так хорош… Нет, нечего и думать о каком-то сопротивлении.
Никос не говорил о своих планах, но скоро из свадебного путешествия вернется Тина, она собиралась пока работать. И тогда оба дорогих ей человека уедут в Грецию…
Возможно, у меня в запасе несколько дней — может быть, один или два, — но пусть они будут мои. Не надо ни о чем думать!
Только это хотя бы немного разумно в том безумии, которое она совершает. Что же делать? Поздно призывать себя к благоразумию. Поздно!
После ланча они пошли в Люксембургский сад. Ари играл там с другими детьми, и оказалось, что рытье ям в песке нисколько не потеряло для него своей привлекательности — несмотря на обилие новых чудес, метро, бесчисленных захватывающих аттракционов. Потом они ели мороженое в кафе, посмотрели кукольное представление и еще раз прокатились на метро.
Вечером, когда утомленный Ари уснул, они обедали в номере, не слишком затягивая еду. И снова была магия сказки, снова она заснула в надежном кольце сильных и нежных рук.