Вдруг бронетранспортер дернулся и затих.
— Бензин! — сказал Красавчик. — Двадцать метров не доехали!
Он перебрался с водительского места к одному пулемету, к другому, обшарил все углы вокруг.
— Не ищи, нет патронов, — сказал Юрген, — и у меня последняя лента, — раздался сухой щелчок, — вот, и у меня закончились. Теперь только те, что в автомате, треть магазина, не больше.
— Вот черт, — сказал Красавчик и повторил через некоторое время уже громче: — Вот черт!
Юрген достаточно изучил интонации Красавчика, чтобы понять: что-то случилось, что-то из рук вон плохое. Он скосил взгляд влево. Чуть наискось от них из кустов медленно выползало дуло противотанкового ружья. «Хорошо, что у этих партизан пушек нет», — меланхолично подумал Юрген. Впрочем, на их бронетранспортер хватило бы и противотанкового ружья. Сейчас их должны были расстрелять почти в упор, а они, сидящие в этом железном ящике у всех на виду, никак не могли этому воспрепятствовать.
Вдруг с лязгом распахнулась задняя дверца бронетранспортера. Юрген быстро оглянулся и успел лишь заметить, как из нее вывалился наружу Курт Кнауф, в каждой руке у его было по гранате. Через мгновение Курт появился уже в поле зрения смотровой щели. Он с криками «Hoch-hoch-hoch!» несся огромными прыжками прямо на залегших партизан, на те кусты, откуда высовывалось дуло противотанкового ружья, несся под сумасшедшим огнем слева и справа, несся навстречу собственной смерти. Но до нее было еще несколько секунд, и за это время он успел многое. Он прицельно метнул первую гранату — и противотанковое ружье исчезло навсегда. Он кое-как швырнул вторую, кое-как — потому что первые пули уже пронзили его, но этого «кое-как» хватило, чтобы убрать еще двоих. Только после этого он упал и, падая, успел крикнуть: «Хайль Гитлер!» Он был хороший товарищ, Курт Кнауф, вот только мозги у него были набекрень.
Безумная атака Кнауфа отвлекла внимание защищавшихся от бронетранспортера. Юрген с Красавчиком вывалились наружу через задние дверцы, кувыркнулись в разные стороны и покатились прямо на врага, до которого было уже рукой подать. Они наконец дорвались до ближнего боя, в котором партизаны ничего не могли противопоставить им, старым воякам. Собственно, это был уже не бой, а бойня.
Партизанам дорого обошлась их ошибка. Юрген, обойдя поле битвы, насчитал тридцать три мертвых тела. Совсем юные пацаны, дядьки в летах, две девушки, все были тут, все были бойцами, никто не показал им спину.
Но и они заплатили за эту победу высокую цену.
— Мы потеряли двух наших товарищей, — сказал Юрген, когда они плечом к плечу с Красавчиком, Ули Шпигелем и Брейтгауптом стояли над изрешеченными пулями телами фон Клеффеля и Курта Кнауфа.