— Бог да благословит и спасет нас, — прервал его лорд Питер с неожиданным оживлением, — надеюсь, вы не собираетесь впустую тратить время в поисках номерных знаков. Для чего, по-вашему, он воровал бы номер викария, если собирался оповестить всю округу о своем собственном? Как только вы найдете его, у вас будет его имя и адрес; а пока он находится в кармане его брюк, вы — в тупике. Так что простите меня, господин начальник, за то, что суюсь со своим мнением, но мне просто невыносима мысль о том, что вы будете напрасно тралить водоемы и переворачивать кучи мусора в поисках номерных знаков, которых там нет. Просто обшарьте железнодорожные станции в поисках молодого человека ростом шесть футов один или два дюйма с размером ноги № 10, одетого в плащ «барберри», у которого отсутствует ремень, и с глубокой царапиной на одной из рук. И, пожалуйста, вот мой адрес, я буду вам очень благодарен, если вы сообщите мне, когда что-нибудь выяснится. Мой брат в щекотливой ситуации, понимаете. Он чувствительный человек и остро переживает это. Между прочим, я перелетная птица — вечно прыгаю с места на место; вы могли бы телеграфировать мне любые новости в двойном экземпляре, в Ридлсдейл и в город — Пиккадилли, 110-А. Буду рад видеть вас, если вы когда-либо окажетесь в городе. Простите мне, если я теперь вас оставлю, ладно? У меня полно дел.
Вернувшись в Ридлсдейл, лорд Питер обнаружил нового посетителя, сидящего за чайным столиком. При входе Питера он поднялся в полный рост и протянул красивую, артистически выразительную руку. Он не был актером, однако нашел этой руке применение в исследовании драматических моментов. Его великолепная фигура и посадка головы впечатляли; черты его лица были безупречны, глаза — безжалостны. Вдовствующая герцогиня однажды отметила: «Сэр Импи Биггс — самый красивый человек в Англии, но ни одна женщина никогда не полюбит его». Ему исполнилось тридцать восемь, он был холост и знаменит своим ораторским искусством и обходительностью, но также и безжалостным препарированием враждебных свидетелей. Его необычным хобби было разведение канареек, и помимо их трелей он не признавал никакой музыки, кроме мелодий ревю. Он ответил на приветствие Уимзи своим красивым, звучным и совершенно управляемым голосом. Трагическая ирония, глубочайшее презрение или дикое негодование — это были эмоции, с помощью которых сэр Импи Биггс управлял судом и присяжными; он преследовал по суду убийц невиновных, защищал в случаях преступной клеветы и, заставляя двигаться других, сам оставался камнем. Уимзи выразил свое восхищение от встречи с ним голосом, по контрасту еще более хриплым и запинающимся, чем обычно.