— Дэви, ты как будто хочешь о чем-то спросить. Не стесняйся.
Дэвид не был уверен, что ему действительно этого хочется, но из вежливости, произнес:
— Что случилось с бабушкой?
— Люди меняются, когда стареют, сынок. Ты сам в этом убедишься. Что ж, она все-таки была твоей бабушкой.
Это прозвучало скорее зловеще, чем успокаивающе.
Дэвиду не хотелось расспрашивать, как она умерла, и он едва вымолвил:
— Я имел в виду — куда она ушла?
— Я не могу тебе ответить, сынок. Все мы в свое время узнаем это.
Возможно, маме слова деда показались не очень-то утешительными, поэтому она поспешила добавить:
— Я думаю, это все равно что превратиться в бабочку, Дэвид. Наше тело — это просто куколка, которую мы покидаем.
Боясь услышать что-нибудь еще похуже и оживить неприятные воспоминания, он прикинулся, что вполне удовлетворен таким объяснением. Очевидно, ему удалось убедить мать, потому что она сказала, повернувшись к деду:
— Как бы я хотела еще хоть раз увидеть маму!
— Она была похожа на куклу.
— Нет, увидеть живой.
— Не думаю, что тебе было бы приятно, Джейн. Старайся вспоминать ее прежней, и я буду делать то же самое. И ты, Дэви, верно?
Дэвиду не хотелось даже думать о том, что произошло бы, ответь он неправильно.
— Я постараюсь, — произнес мальчик.
Но, кажется, взрослые ожидали от него чего-то большего.
Ему не терпелось сменить тему разговора, но в голову лезли лишь мысли о том, каким опустевшим выглядит дом без пышного рождественского убранства. Чтобы случайно не проговориться, он спросил:
— Куда деваются все украшения?
— Они тоже умирают, сынок. Они всегда принадлежали Доре.
Дэвид все больше убеждался в том, что лучше ни о чем не спрашивать. Он подумал, что взрослым, наверное, хочется поговорить наедине. Во всяком случае, они не станут спорить, как спорили его мать с отцом. Дэвиду всегда казалось, что, ругаясь, они обвиняют его в своем неудавшемся браке. По крайней мере, сегодня ему не будут мешать спать жужжание и назойливый свет. Ветер заглушал голоса внизу, и хотя, судя по всему, беседа была мирной, мальчик догадывался, что речь шла о нем. Говорили ли они о том, что он напугал бабушку до смерти?
— Прости меня, — шептал он как молитву, пока наконец не заснул.
Его разбудила сирена «скорой помощи». Она как будто выкрикивала на всю улицу: «Дэви». Наверное, вот так же «скорая» увозила бабушку. Резкие звуки постепенно замерли вдали, теперь ничто, кроме ветра, не нарушало тишину. Мать и дед, должно быть, спали в своих комнатах, если только не решили, что он уже достаточно взрослый и может оставаться в доме один. Но мальчик очень надеялся, что они где-то рядом, потому что ветер словно с цепи сорвался и тоже без конца повторял его имя. Скрип ступеней, казалось, также твердит: «Дэви, Дэви…» — или это были шаркающие шаги? К ним добавился еще и свистящий, приглушенный шепот, будто кто-то произносит его имя, резко выдыхая воздух. Это было только подобие голоса, однако слишком похожего на бабушкин. Голос и решительные шаги приблизились к двери.