Следующий день — воскресенье — я провел в институте.
Доусон отсутствовал, как и большинство ученых.
Якоб наводил порядок в офисах первого этажа.
Так что я получил отличную возможность удостовериться в правдивости истории Хастрмана, роясь в запасниках. Да, под монастырем Эмаузы имелись катакомбы, или, по крайней мере, они были там восемьдесят лет назад: в габсбургском[29] обзоре 1906 года упоминались «романский туннель и остатки древнего зала под храмом Святого Яна на Скале».
Фотография, на которой был изображен храм, демонстрировала его поразительный барочный профиль: шпили-близнецы, похожие на белые шипы.
В соответствии с картой туннели тянулись на юг, под Карлову площадь. Исследование 1962 года не говорило о зале и туннелях, но тогда Советы больше интересовались строениями на севере города, ближе к прокладываемым ими линиям метро. Данное противоречие лишь подтвердило слова Хастрмана о том, что катакомбы служат отличным местом встреч.
Меня встревожила только одна деталь: в обзоре указывалось, что церковь, разбомбленная союзниками во время Второй мировой, так больше и не открылась. Монастырь перешел под эгиду Академии наук, а храм остался выпотрошенным и опустошенным.
Я прилежно скопировал карту в блокнот. Сейчас она стала практически нечитаемой, чернила расплылись, страница покрылась пятнами и вся сморщилась; как и те заметки, которые я сделал в следующие часы, изучая кольцо.
Должен сказать, Лев, что мне не удалось снять его.
После возвращения с острова я пытался стянуть перстень и грубо свинчивая его, и хитростью — при помощи смазки из гостиничных мыла и шампуня, но только содрал кожу. На следующее утро палец раздулся, как сосиска, и хотя приложенный мной лед немного уменьшил опухоль, избавиться от кольца все равно не удалось.
Я решил попытаться снять его попозже — днем.
В блокноте, под описанием узоров, я добавил догадку о происхождении кольца: «Священная Римская империя? Рудольф?»
Я был уверен, что звездно-кометный рисунок — ключ к чему-то, так что углубился в энциклопедию, посвященную ювелирному искусству эпохи римского владычества, пролистал сотни и сотни изображений безвкусных ожерелий, браслетов, брошей, колец, пока, к собственному изумлению, не наткнулся на похожую картинку — цветную гравюру.
Я приложил руку к странице: не отличить!
Кольцо датировалось 1590 годом.
Лев, моих познаний в чешском хватает, чтобы общаться с гостиничными служащими и водителями такси. Я способен разобрать смысл предложения, когда знаю перевод первоисточника, как, например, было со стихами Ярослава Сейферта. Но теперь я не испытывал уверенности в том, что правильно понял значение подписи под гравюрой.