А если не прилетит — значит, погибла.
* * *
Все три дня, проведённые в Москве, я ждал телеграмму из дому. Молчание значило: голубка не вернулась.
Я не выдержал и телеграфом запросил дом. Ответ пришёл через четыре часа:
«Весны нет».
Через несколько дней я был дома.
Голубятня жила своей обычной жизнью, и только в гнезде Ранней Весны было холодно и как-то пусто. Коленька, муж Ранней Весны, сидел в самой глубине гнезда нахохлившись и зло поблёскивал глазами. Несколько дней он почти ничего не ел и всё протяжно плакал:
«У-уу-ууу!.. У-уу-ууу!..»
— Не плачь, Коленька, — сказал я. — Вернётся к нам Ранняя Весна. Честное слово, вернётся, Коленька! Ну, задержалась, ну, трудно ей, но всё равно вернётся домой!
На улице по-прежнему мёл буран, окно быстро покрывалось морозными узорами, и я оттирал эти ледышки тряпочкой, намоченной в тёплой воде.
Под утро положил голову на руки да нечаянно и заснул. И мне приснился сон, такой ясный и правдивый, что, очнувшись, я долго не мог понять: приснилось мне всё это или было наяву?
Вот что я увидел во сне.
Над бескрайней степью мечется метель, и низко летит Ранняя Весна. Внизу, у земли, ветер слабее, а голубке надо беречь силы. Много десятков часов она ничего не ела, её глаза слезятся, и она летит и летит всё вперёд, повинуясь только властному зову — «домой!».
Вечером в одном из лесов под Уфой она выбирает дерево и садится на толстый мёрзлый сук. Медленно клюёт снег на ветке — утоляет жажду. Устало озирается вокруг: нет, здесь ничто не напоминает ей родной город!
Голубка съёживается в комочек, прижимает голову к груди — так легче уберечь тепло. И засыпает.
Утром она снова поднимается в воздух. Лететь тяжело. Чувство голода уже притупилось, но холод терзает теперь голодную птицу. На груди у Ранней Весны от дыхания — ледяной бугорок, на коготках тоже ледок.
Неподалёку от Златоуста на голубку нападает крылатый хищник. Он стрелой мчится на Раннюю Весну, и ослабевшая голубка даже не пытается спастись. Она просто падает в снег и закрывает глаза.
Где она? Что с ней?.. Она не знает, что крылатый хищник потерял из глаз её — почти белую на белом снегу.
Ранняя Весна поднимает голову и оглядывается.
Сколько ей ещё осталось лететь? И куда? Хватит ли сил? Не лучше ли так вот сидеть на снегу?
Каждый удар сердца выпрямляет её головку.
«До-мой! До-мой! До-мой!» — стучит сердце.
И голубка поднимается в воздух.
В Златоусте она издалека замечает чью-то голубятню, и слабость проникает в сердце птицы.
«Только поесть и немного отдохнуть, а там полечу дальше, дальше — домой!»
И голубка опускается на крышу.