— Здесь груз, который надо опустить в подвал? — спрашивает тот, который напоминает индюка.
Фекельди отвечает: «Да», передает ему мои вещи, документы, папку и протягивает мне руку, словно прощаясь.
Все это походит на театр, на премьеру, и мне кажется, я вот-вот рассмеюсь.
Коридор. Снова один — впереди меня, другой — сзади. Лифт. Автомобиль. На этот раз — «форд», и не очень новый, не то что у комиссара — как его? — Шербаума.
Все сегодня многократно повторяется. Под охраной иду по коридору, под охраной сажусь в авто, под охраной еду. На какую-то секунду закрадывается мысль, что я теперь вечно буду под охраной.
Опять улица, машины, люди. Будни. Будни, которые меня не касаются. Будни, из которых я исключена, хотя нахожусь внутри людского потока. Как будто все это я вижу в зале на киноэкране.
Напряженно всматриваюсь в проходящие мимо машины, заглядываю за стекла — вдруг увижу где-нибудь дочь?
Ну, и что тогда?
Конечно, я ее не обнаруживаю.
Примерно через четверть часа тормозим возле больших ворот, ведущих внутрь комплекса зданий. Водитель сигналит. Ворота открываются. Мы въезжаем во двор, узкий и длинный. Справа — фасад здания, слева — стена высотой в пять-шесть метров. Весна где-то за стеной. Сюда не проникают золотисто-яркие лучи солнца. Полутьма. Вечная осень.
Окна по фасаду справа забраны решетками.
Мы останавливаемся перед открытой дверью. В замочной скважине торчит ключ: дверь запирается изнутри.
Два человека в мундирах — черных или темно-синих? Неоновый свет. Бледные от него лица. Никакого любопытства. Только протокольное выражение. Старательные. Вышколенные. Короткие, обращенные к вновь прибывшим слова приветствия. Говорят вполголоса.
Теперь меня охраняют уже четверо. Один в цивильном и один в мундире — впереди, такая же пара — сзади.
Дверь с шумом отворяется.
Четырехугольная площадка. Ни на полу, ни по стенам — ничего, никакой мебели, ни одного предмета. Серый каменный пол. Звяканье ключей у двери напротив…
Следственная тюрьма — СТ.
«Только бы не затянуло в зубчатку», — говорил Альберт.
На секунду я представила, как уголок моего пальто попадает в какую-то машину между двумя огромными зубчатыми колесами, которые медленно, не переставая, вращаются и втягивают меня неумолимо туда, в глубину.
Тюрьма. Длинный, низкий проход палево. Множество дверей. Небольших, железных дверей, с номерами и надписями, с глазками и какими-то условными знаками около них. Камеры. Сзади них решетки, образующие коридор. Решетки — словно за ними содержат хищных зверей.
Прямо передо мной стол, заваленный бумагами. За ним сидит человек в темно-синем мундире с серебряным шитьем.