Непосредственные, словно дети, кровожадные, как степные волки, печенеги с удовольствием вызывали поединщиков на бой. К жизни и смерти они относились беззаботно и как-то весело, уважая только силу и лихой воинский прием. Вот и сейчас то один, то другой наездник отчаянно пролетал вдоль хазарского строя, едва не задевая за остро отточенные жала копий. Но хазары оставались невозмутимы...
Вскоре появился Сегесан-хан.
— Непобедимый согласен, — сказал он, — и считает справедливым ваше желание. У шатра пусть встанет один ряд ваших воинов, а по другую сторону — наши богатуры. В шатре будет семь наших тумен-ханов, можете взять с собой столько же. — Он поднял вверх руку. — Только печенеги и хазары должны поклясться своими богами — не заводить ссор, а недобрые мысли оставить за тысячу шагов от шатра Великого Совета тарханов!
Печенеги согласились и без излишних церемоний сойдя с коней, поклялись Тенгри-ханом и целовали лезвия мечей.
Хазары же призвали в свидетели Аллаха, так как все ал-арсии в охране кагана-беки были мусульманами.
Пятьсот тургудов Шад-Хазара, плотным кольцом окружившие шатер, клялись именем Моисея, ибо все они исповедовали иудаизм.
Ряды воинов выстроились друг против друга. Круг из ал-арсиев и тургудов со всех сторон охватил орду печенегов.
Бек-ханы с достоинством, поигрывая толстыми плетками, вошли в расписной шатер. Каган-беки Урак поднялся с золотого трона-колесницы, пошел им навстречу. Первому оказал почет Тарсуку, как старшему по возрасту, — обнял, коснулся сначала левым, потом правым плечом плеч печенега. Та же церемония повторилась с другими бек-ханами — Курей и Илдеем. Каждого в отдельности Урак подвел к мягким подушкам на краю громадного ковра, раскинутого перед троном. Рядом уселись четыре печенежских темника. Каган тоже сел, скрестив ноги, но не на трон, а у подножия его, дабы показать гостям, что считает их равными себе. Печенеги это заметили и оценили, гордо улыбнувшись друг другу.
Слева от своего владыки расположились четыре хазарских военачальника и предводитель совета при кагане-беки Сегесан-хан. Ишан Хаджи-Мамед сел рядом с Ураком — он был недоволен тем, что Непобедимый унизил себя перед грязными огнепоклонниками. Мулла моршил нос и отворачивался — от кочевых бек-ханов и темников пахло затхлым бараньим салом, потом и плохо выделанной сыромятной кожей. К счастью для ишана, печенеги не видели его гримас.