Он взял меня под руку и предложил пойти в какое-нибудь другое место.
— Они обсуждают бюджет, — сказал он глубоким хрипловатым голосом и поправил рюкзак на мускулистом плече.
— Разве ты не должен быть там?
— Нет. На совещаниях обязаны присутствовать только те, кто оформлен на полную ставку, а я устроился сюда не на полный рабочий день. — Он одарил меня сногсшибательной улыбкой, и я невольно выпрямила спину. Кристиан был настолько неотразим, что непроизвольно начинаешь на него засматриваться: волевой подбородок, широкие плечи, безупречная тёмная кожа и поразительные тигриные глаза. Изящество и грация его спортивного тела свидетельствовали о зрелости.
— Кроме того, здесь не место для серьезных разговоров. А нам нужно многое обсудить с тобой, девушка.
Проскользнула надежда, что кто-то наконец-то расскажет мне нечто полезное о сестре. Мы прошли мимо закусочных автоматов по почти пустынному подвалу здания, и зашли в учебное помещение без окон. В помещении гудели лампы дневного света, мы уселись в складные металлические стулья. Я подумала, наверное, Алина тоже, раз или два занималась в этом классе. Не тратя времени даром, я спросила Кристиана, как он познакомился с ней. В моей голове вертелся вопрос: был ли он одним из тех мальчиков, с которыми она встречалась вначале, прежде чем ей промыл мозги Гроссмейстер. Я уверенна, что встречалась. В другой, нормальной, жизни.
— Она приходила в нашу Кафедру. Ей нужен был специалист, чтобы перевести текст.
— Какой именно текст? — Я тут же подумала о Синсар Даб.
— Не знаю. Я не смог его перевести. Я обращался к своим дядям, они тоже не смогли.
Я предположила, что его дяди — лингвисты и спросила об этом.
Он лишь слегка улыбнулся Думаю, его развеселил мой вопрос.
— Они — историки, в некотором смысле, хорошо разбираются в предметах старины. Я ещё ни разу не видел текста, который бы они не смогли перевести.
— Так ты узнал, что это было или нет?
— Моя очередь, Maк. У меня есть несколько вопросов к тебе. Что случилось с тобой тем вечером? Почему ты не пришла?
— Я уже говорила тебе. Позвонил папа, во время разговора он сказал, что маме становиться все хуже. Я потеряла счет времени. После телефонного разговора мне стало плохо. Скорее всего, я что-то не то съела на обед. Я так плохо себя чувствовала, что единственное, на что я была способна — это поскорее лечь спать.
— Хорошая попытка, — произнес он сухо. — А теперь скажите мне правду.
— Я только что это сделала.
— Нет, не сделала. Ты лжешь. Я слышу это в твоем голосе.
— Нельзя определить по голосу ложь это или правда, — усмехнулась я. — Возможно, что язык тела может выдать что-то…