Лина могла легко отказаться от этой поездки. Она понимала, что командировка в Тымовское вызвана не столько заботой о пользе дела, сколько будущей отчетностью — в конце первого квартала заведующий методическим отделом Дворца пионеров должен будет доложить о проделанной работе в отдаленных районах острова. И едет она только для того, чтобы Василий Васильевич мог с полным правом произнести фразу: «А кроме того, наш товарищ выезжал в Тымовское...» И все. Она напишет отчет о командировке, будет рассказывать о встречах с вожатыми в школах района, о методических советах, которые она им дала, и так далее. Было что-то в этом нехорошее, нечестное, будто она совершала подлог, все о нем знали, но договорились не замечать его, называть как-то иначе. И все-таки Лина согласилась на поездку, потому что ей порядком надоело сидеть в отделе, возвращаться вечером в пустую квартиру и смотреть по телевидению передачи об уловах рыбаков, добыче шахтеров, нефтяников, лесорубов. И еще она оправдывала для себя поездку тем, что, оставшись в отделе, принесет пользы не больше.
Она подошла к зеркалу и, скрестив руки на груди, оперлась плечом о стену. Рассматривала себя спокойно, почти насмешливо. Из деревянной рамы зеркала на нее смотрела молодая женщина с чуть раскосыми глазами и прямыми темными волосами. Ей шли спортивные брюки, которые она надела в дорогу, толстый красный свитер, и она знала, об этом.
— Стареем, девонька, стареем, — проговорила она вслух, глядя прямо себе в глаза. — И никуда нам от этого не деться, и нет этому конца, и продолжаться это будет каждый день, и даже каждую ночь... Одинокая ты, Линка, баба, и все идет к тому, что таковой и останешься.
Проговорив последние слова, она посмотрела на себя чуть ли не со злостью, как на человека, нанесшего обиду, и, вскинув голову, тряхнула волосами, одернула свитер.
— Ты, Линка, у меня смотри! Тоже еще... Раскисла...
Олег был крупным молодым человеком с медленными движениями, каждое из которых было целесообразно и необходимо.
О том, что он поедет в этот вечер, Олег знал заранее, знал он и то, что жена его Женька будет категорически против поездки. И чтобы избежать семейных осложнений, Олег готовил почву для своего сообщения постепенно, не торопясь, твердо зная в то же время, что поедет он в любом случае. Он медленно походил по комнате, подыскивая слова, мягкие, убедительные и простые, а когда неожиданно обернулся, то увидел, что на пороге стояла Женька.
— Снег... Иди полюбуйся, — сказал Олег.
— Прекрасный снег. Никогда не видела ничего подобного. — Она подошла к мужу и положила руки ему на плечи. — В чем дело? Ты что-то задумал?