— Мальчики, — спрашивает она, — он бродил по городу? Заблудился? Я так боялась позволить ему ходить в школу одному, но он ужасно хочет быть, как все мальчики…
Она крепко пожимает пальцы Бивера одной рукой и ладошку Пита — другой. Потом настает очередь Джоунси и Генри.
— Мэм, — выговаривает Генри.
Мисс Кэвелл пристально глядит на него, словно пытаясь прочесть мысли.
— Не просто заблудился, — кивает она. — И не просто бродил.
— Мэм… — снова начинает Генри, но тут же понимает, что скрыть ничего не удастся. С ее лица на него вопросительно смотрят зеленые глаза Даддитса, только умные, настороженные и проницательные. — Нет, мэм. — Генри вздыхает. — Не просто бродил.
— Потому что обычно он сразу идет домой. Утверждает, что не может потеряться, потому что видит линию. Сколько их было?
— О, немного, — заверяет Джоунси, искоса глядя на Генри. Даддитс тем временем отыскал отцветшие одуванчики, плюхнулся на живот и увлеченно дует на головки, поднимая в воздух фонтаны крошечных парашютиков. — Трое парней дразнили его, мэм.
— Взрослых парней, — уточняет Пит.
Ее глаза снова изучают их, поочередно скользя от Джоунси к Питу, от Пита к Биверу, от Бивера снова к Генри.
— Зайдите к нам, — приглашает она. — Я хочу услышать, как все было. Днем Даддитс пьет свой ЗаРекс, его любимый напиток, но, бьюсь об заклад, вам больше по вкусу чай со льдом, верно?
Троица поворачивается к Генри, который, после недолгого раздумья, кивает:
— Да, мэм, чай со льдом — это здорово.
И она ведет их к дому, где в последующие годы они проведут столько времени, дому номер девятнадцать по Мейпл-лейн, только на самом деле их ведет Даддитс, подскакивая, выделывая ногами кренделя, иногда поднимая над головой желтую коробку для завтраков, но неизменно, как замечает Бивер, держась на одном и том же расстоянии от обочины, примерно в футе от травяного бордюра вдоль тротуара. Годы спустя, после случая с девчонкой Ринкенхауэр, Бивер вспомнит, о чем говорила миссис Кэвелл. И не только он. Все. Он видит линию.
4
— Джоунси! — позвал Бивер.
Ответа нет. Господи Иисусе, кажется, Джоунси нет уже целую вечность. Возможно, это вовсе не так, но сказать трудно: утром Бивер забыл надеть часы. Глупо. Но он всегда был глуп, следовало бы уже давно привыкнуть. Рядом с Джоунси и Генри он и Пит всегда казались дураками. Не то чтобы Джоунси или Генри давали им понять, и это всегда восхищало Бивера.
— Джоунси?!
Тишина. Может, он никак не найдет ленту? Скорее всего именно так и есть.
Какой-то злобный голосишко в мозгу твердит, что дело вовсе не в ленте, что Джоунси просто сбежал, оставил его сидеть на толчке, как Денни Гловера из того фильма, но он не станет слушать этот голос, потому что Джоунси никогда бы так не поступил. Они друзья до гроба, и всегда были друзьями.