Младший подошел первым. Джим улыбнулся и поднял свой поляроид.
— Хотите сфотографироваться?
Живя в Ки-Уэсте, можно было встретить немало однополых пар.
Молодой человек, оказавшийся дюймов на пять ниже Джима, ничего не ответил, лишь окинул его взглядом с головы до ног, словно оценивая — хотя и неясно, с какой целью.
Наконец парень заговорил.
— Вы Джеймс Кайл?
В голосе его прозвучали странные нотки. Джим с сожалением покачал головой.
— Ошибся, сынок. Моя фамилия Уэстлейк. Извини.
Молодой человек кивнул, но не двинулся с места.
Джим прикинулся дурачком.
— Ты насчет лицензии? Я думал, в наше время это не столь уж и важно.
Он кивнул в сторону художников-портретистов, которые сгрудились в конце Дюваль-стрит, обещая всем сделать их похожими на Брэда Питта или Долли Партон.
— Множество людей просто садятся и работают, пытаясь воспользоваться своим шансом. Но, знаешь, если это действительно проблема, я с радостью…
Он сделал паузу, давая возможность ее заполнить. Но парень молчал, продолжая стоять с непонятным выражением на лице. Вдоль его правой скулы шел старый шрам примерно дюйма в полтора длиной. Где он мог его получить?
— Послушай, сынок… что тебе, собственно, нужно?
Молодой человек повернул голову.
— Не могу поверить, что это он.
Парень обращался к своему спутнику, неожиданно появившемуся рядом. Джима слегка обеспокоило, что кто-то смог оказаться столь близко, оставшись незамеченным. Он вдруг почувствовал, что стареет.
— Это он, — сказал второй. — Ты помнишь меня, Джеймс?
Конечно, Джим его помнил. Это было давно, и тот успел постареть, но только внешне. Глаза остались такими же бесчувственными и ледяными. Человек выглядел так, словно покинул материнскую утробу уже с дурными намерениями. Джим надеялся никогда больше его не встретить и даже начал верить, что так оно и случится.
Это был Прозорливец.
— Помню. Что тебе нужно?
— У меня для тебя есть работа.
— Мне не нужна работа. У меня уже есть своя.
— Мы ведь договорились, Джеймс.
— Это было давно. Я делал то, что тебе требовалось, потом ты перестал меня об этом просить. Я решил, что все закончилось.
— Нет. Ты знал, что подобное может случиться.
— Что, если я просто решу забыть обо всем этом, повернусь и уйду?
— Тогда ты еще до вечера окажешься в тюрьме, если не будешь к тому времени уже мертв.
Джим посмотрел в сторону пристани. Над головой кружили морские птицы. Одна из лодок со стеклянным днищем медленно входила в гавань в пятидесяти ярдах отсюда, и в ее иллюминаторах отражались лучи солнца. Одни ждали посадки, другие — высадки. Многие ели мороженое. Все оставалось так же, как и прежде, но для него все изменилось. Ему вдруг стало очень холодно, несмотря на выступивший на затылке пот.