Снова повернувшись, он увидел, что молодой все так же смотрит на него холодными голубыми глазами, а уголки его рта слегка дергаются, словно он пытается подавить улыбку.
— Что вам от меня нужно? — устало спросил Джим.
Старший достал из кармана толстый конверт и протянул его Джиму.
— Ты должен быть на месте через три дня. Здесь точные инструкции.
Джим спрятал конверт в сумку.
— Почему я?
— Потому что ты перед нами в долгу и потому что я верю — ты это сделаешь. Не беспокойся. Тебе понравится.
— Я больше не занимаюсь подобными делами.
Прозорливец взглянул на него, как на идиота. Он выполнил свою задачу и теперь готов был перейти к следующей, в чем бы та ни заключалась. Молодой парень продолжал смотреть на Джима, едва сдерживая усмешку.
Прежде чем кто-то успел понять, что происходит, левая ладонь Джима плотно легла на поясницу парня. Резким отрывистым движением, которое вряд ли мог заметить кто-либо из прохожих, он вогнал правый кулак в живот парня, словно приведенный в движение взрывным зарядом поршень. Эффект был подобен удару кирпича по почкам, и выражение лица парня стоило того, чтобы его увидеть.
— Ну что, как дышится, щенок? — наклонившись, прошептал ему на ухо Джим. — Если ты действительно такой крутой, как думаешь, вряд ли тебе сейчас так уж тяжко.
Он похлопал парня по плечу и не спеша отошел назад, с нескрываемым удовольствием глядя на побелевшее лицо и натянувшиеся, словно канаты, жилы на шее. Парень в конце концов сумел издать звук, словно умирающий, пытающийся сделать еще один, последний, вдох.
Джим повернулся ко второму, который невозмутимо стоял рядом, почти не проявляя интереса к происходящему.
— Я все сделаю. И закончим на этом, — сказал ему Джим, повернулся и пошел прочь.
Он жил в сорока минутах ходьбы на север, на поросшем кустарником небольшом островке, который никто не замечал по дороге в Ки-Уэст или из него. Дом был маленький и без бассейна, даже вид из него открывался не самый лучший, хотя, если сидеть в тщательно выбранном месте на крыльце, в определенное время года сквозь деревья можно было увидеть океан.
Джим сидел в кресле, стоявшем именно на таком месте, потягивая из стакана холодный чай со свежими листьями мяты и не видя вообще ничего.
Вернулась домой его соседка Кэрол со своими двумя детьми, помахав ему с расстояния в сорок футов, разделявших их дворы. Он не ответил, что ее удивило: мистер Уэстлейк был человеком замкнутым, но безукоризненно вежливым, и у него всегда находилась улыбка для ее маленьких ангелочков. Их прелестная фотография, которую он сделал, стояла возле ее кровати.