— Привет, — неожиданно ответил гнусавый голосок. Я удивился, мне никогда не приходило в голову, что гремлины умеют говорить. А гремлин подошел поближе, шумно обнюхал меня и спросил:
— Яблок есть?
— Нет.
— Орехи-мед есть?
— Тоже нет.
— А что есть? — презрительно спросил гремлин.
— У меня? У меня есть настоящий меч! — гордо ответил я.
Гремлин обиженно хрюкнул и исчез в темноте, а я прополз вперед еще несколько шагов и покатился головой вниз по узкому, почти отвесному тоннелю. Когда я впервые попал в этот лаз и начал так падать, то, признаться, испугался от неожиданности, цеплялся за стены, а приземлившись, расквасил себе нос, но сейчас я знал, что ждет меня внизу, и, когда спуск кончился, мягко упал на полусогнутые руки, перекувырнулся и вскочил на ноги, даже не ушибившись.
Мне стало весело — теперь меня уже никто и ничто не остановит! Издав боевой клич древних эльфов, я вытянул из-за плеча меч и, бешено вращая его над головой, вприпрыжку помчался по широкому мокрому коридору подземного хода.
На то, чтобы разыскать в лесу медведя, много времени не ушло. Как я и предполагал, он нашел меня сам, появился как из-под земли, поднялся на задние лапы и пошел навстречу, как ручной медведь бродячих артистов. Вот только морда у него была не добродушная, а оскаленная и слюнявая, да и размеров он был просто невообразимых. Самый высокий из известных мне людей был ниже его по крайней мере на массивную медвежью голову. Чем ближе подходил медведь, тем яснее мне становилось — о том, чтобы вонзить меч ему в глотку или в сердце, не стоит и мечтать, я просто не достану. Оставалось выпустить медведю кишки и ждать где-нибудь в безопасном месте, пока он после этого сдохнет. Я покрепче схватил меч двумя руками и с разбега всадил его в живот медведя, а сам получил такую увесистую оплеуху медвежьей лапой, что отлетел в сторону шагов на десять. Меч же, увязнув в толстом слое жира, некоторое время болтался из стороны в сторону, торча из медвежьего брюха, а потом отлетел в противоположном направлении, со звоном стукнувшись о ствол дерева. Медведь рассвирепел. Слюна капала из его пасти и почему-то дымилась. Он дико рычал, рвал когтями стволы деревьев, как будто они были мягкими, как ножки гигантских грибов, и неуклонно приближался ко мне. А мне было совсем не до него. Гораздо больше меня волновала потеря оружия. Потерять меч в бою! Большего позора я не мог себе представить. К тому же другой настоящий меч я смогу получить не раньше, чем через семь с половиной лет, когда мне исполнится четырнадцать и я смогу пройти обряд посвящения в воины.