Пить ни в коем случае было нельзя. Кед не потерпит этого. А выпить хотелось…
– Давай, – решился я. – А какой повод?
– Траур, – ответила Полина.
– В каком смысле?
– Кед запретил мне оставить ребенка при себе, – тяжело вздохнула Полина. – Сказал, что отнесет его на станцию сразу после родов.
Я опешил.
– Но почему?
– Скоро зима, лишняя обуза, лишняя еда. Он сказал, что ребенок все равно не выживет здесь… И я больше его не увижу…
– Не может быть, – я покачал головой.
– Выпей! – Полина отхлебнула из бутылки и протянула ее мне.
Я сделал два глотка и занюхал рукавом.
– Не понимаю. Почему Кед так с тобой?
– Ты что, до сих пор не видишь, что Кеду на все наплевать? – Полина отобрала у меня бутылку. – Кед хочет быть у руля, у него есть какая-то своя цель. А до меня и моей жизни Кеду дела нет!
– Я поговорю с ним! – сказал я. – Он совсем с ума сошел!
– Я пыталась говорить, – невесело усмехнулась Полина и отпила самогона. – Он ударил меня и послал домой. Сказал, что если я буду возмущаться, то он после родов выгонит меня вместе с Димой в лес.
– Димой?
– Я… Я так назвала будущего сына.
Я взял у Полины бутылку и бросил в кусты.
– Тебе вообще пить нельзя! Я сам поговорю с Кедом. Если он не послушает меня – уходи к станции. Там тебя должны принять!
– Ты уверен, Сережа?
– Уверен, – как можно тверже произнес я.
– Навряд ли я на станции буду кому-нибудь нужна. С ребенком в подоле…
Откуда во мне взялся этот героизм? Что особенного было в некрасивой Полине, похожей больше на парня, чем на девушку? Почему я защищаю ее?
Мне ведь вообще наплевать на это существование без будущего.
Я всего лишь хотел улететь на Край и работать на пользу нашей страны. А вместо этого прозябаю здесь, невиновный, преданный и втравленный в непонятную жестокую игру.
Нет, я все-таки поговорю с Кедом. Если не во имя себя, то во имя правды. Потому что Кед не имеет права бить женщин и решать, кому жить, а кому нет. Он ведь не бог, в конце концов!
И я в очередной раз понял, что вокруг не друзья. Все здесь нарушили закон, сознательно или бессознательно. Все были за чертой, а значит, им захочется переступить ее снова. И нельзя доверять никому.
Самогон ударил в голову.
Мы с Полиной пошли дальше. Лес почти закончился. Начались поросшие жесткой травой поля, кое-где разбавленные кустарником.
Впереди из зарослей кустов показался огромный камень, целая скала, принесенная сюда тающим ледником. Я ощутил, что за глыбой кто-то прячется.
– Полина, идем назад! Тут уже ни грибов, ни леса нет.
– Да, конечно, – девушка смущенно улыбнулась. – Чего-то мы и вправду к самым горам уже вышли…