— Только не стреляй, когда я впереди. В темноте, да со страху — задеть можешь.
— Не буду. Не волнуйся, — она подворачивает ноги, кладет подушку мне под спину. И неожиданно укладывается головой мне на колени. Ворочается, устраиваясь поудобнее. Сворачивается, как кошка. — Посиди так, — просит меня.
— Конечно, — отвечаю в смятении. И боюсь шелохнуться. Мишель крепко обнимает мои испачканные пылью ноги. Закрывает глаза. Спокойно и размеренно дышит. Но не спит. Улыбается чему-то приятному.
— Я не сказала тебе спасибо, Юджин.
— Да ладно. Ничего особенного. Мы уже друг друга столько раз спасали, что пора воспринимать это как повседневную рутину. Как бритье по утрам. Кстати, о бритье... — я тру колючие щеки. — Не мешало бы мне привести себя в порядок.
— А мне нравится, когда ты колючий, — рука ее касается щетины на моем подбородке. Отдергивается, уколовшись. Снова прикасается. Прохладные пальцы пробегают по щеке. Касаются моих губ. Я тянусь в надежде поцеловать их.
— Может быть, мы с тобой отсюда никогда не выберемся, — шепчет Мишель, не открывая глаз.
— Перестань. Это просто паника. Пройдет. Твой дед пришлет транспорт и мы улетим на Кришнагири.
— На Кришнагири? Почему? — удивляется она.
— Там безопаснее всего. Нам нельзя на имперские планеты.
— Нельзя на имперские планеты? Что ты такое говоришь, Юджин? — она открывает глаза.
— Устал. Расскажу позднее. Не волнуйся, я не сдвинулся.
— Хорошо. Позже, так позже, — шепотом соглашается она. Я поверить не могу, что Мишель способна быть такой покорной.
Она пристально смотрит на меня снизу. Глаза ее жадно перебегают по моему лицу. Какой-то страх внутри нее на мгновенье вскипает волной и тут же уходит, сменившись отчаянной решимостью. Мишель нервно сглатывает, преодолевая себя. И мне хочется, чтобы это мгновение нестерпимого ожидания длилось вечно.
— Я хотела тебе сказать, Юджин... — взгляд ее буквально гипнотизирует меня. Я не могу отвести глаз. — Тогда, после концерта... Ты плохо помнишь, ты был в отключке. Почти в трансе. В общем, тогда ночью... это я была.
— Я знаю.
— Мы тебя выдернули из толпы и привезли сюда. Я сама тебя уложила в постель. Мне стыдно, что я тебе не призналась тогда. Мне казалось, в этом что-то постыдное есть. Вроде бы я воспользовалась твоей беспомощностью. Но ты не думай, я...
— Т-с-с-с... — я прикрываю ей рот ладонью. Осторожно снимаю ее голову с колен. Прикрываю ее тело распахнутым бронежилетом. — Лежи и не шевелись. Молчи. Если кто войдет без предупреждения — стреляй, — добавляю шепотом. Мишель лихорадочно выцарапывает пистолет из кобуры. Кивает. Умница. Подхватываю дробовик. Триста двадцатый беззвучно вопит об опасности. Я щелкаю предохранителем. На цыпочках сдвигаюсь влево от входа. Крадущийся человек замирает у нашей двери.