— Странные мечты у тебя, Юджин, — так мне Джо задумчиво на это сказал. — Я вот раз пять думал, что нашел ее, эту самую любовь. А на поверку оказывалось, что это я просто от одиночества бегал. Ты знаешь, что такое одиночество?
— Знаю. Я всегда один. Даже когда вокруг люди. Мне ли не знать? Я ведь не как все. С такими, как я, не слишком водиться любят.
— Это ты брось, капитан. Ты не идиот слюнявый. А если что и повредил себе, так не по пьянке дурной. Ты ж воевал, так?
И я ответил, что да. И снова «Гарпуна» своего вспомнил. Отчего-то он представлялся мне не как машина. Как живое существо. Которое я спасти не смог. Я даже однажды ночью сон увидел. Про то, как «Красный волк» меня катапультировал. Удар, перегрузка, дышать невозможно. Потом взрыв, и тишина. И я в спасательной капсуле вниз лечу. Прямо в море до самого горизонта, как в огромную чашу без края. А до этого мы долго падали. И нас расстреливали здоровенные двухмоторные монстры. А я одно и мог — на ручном тянуть и уклоняться вяло. И ловушки отстреливать. И движок едва двадцать процентов выдавал и маневровые горели. За нами черный хвост тянулся. А потом ловушки кончились и гидравлика окончательно сдохла. И меня отстрелило. Так я в море оказался. Пока я падал, вспышку в небе увидел. Это моего «Гарпуна» добили. От ощущения бессильной ярости, когда непослушный джойстик из рук выскальзывает, а вокруг все пищит и надрывается, сообщая об отказах и повреждениях, я даже зубами скриплю. Потому что я в таком состоянии тогда и проснулся. И теперь, когда про войну мне говорят, я снова это чувствую.
— Ну-ну. Не переживай так, капитан, — похлопал меня по руке Джо. — Все мы когда-нибудь оказываемся в заднице. И не все оттуда вылезаем целыми. Такая она, военная судьба…
А еще через неделю я самостоятельно провел обслуживание резервного гравикомпенсатора. Один, без чьей-нибудь помощи. Только Джо рядом стоял и наблюдал. Он сказал, что я способный. Хоть и летчик. А они все белоручки, поголовно.
Еще Джо меня выучил петь песню со странным названием «Хучи кучи мэн». И мы с ним так здорово ее пели, и ритм руками по столу отбивали, что нас даже палубные матросы из соседнего кубрика слушать приходили. Стояли в коридоре и слушали. А мы им еще разные вещи пели. И они научились в такт песне ногами притопывать. И тогда у нас совсем замечательно выходить стало. Даже капитан, когда меня встречал, не ругался больше. Тем более, что я теперь, как и Джо, носил комбез рабочий. И сразу было видно: я на борту не прохлаждаюсь, потому как у меня все рукава затерты и в пятнах смазки.