Что же касается Ульев, то первоначально они задумывались как опоры для купола. Не более того. А затем какому-то умнику пришло в голову, что это было бы весьма расточительно — разместить горожан по горизонтали, вместо того, чтобы распихать по вертикали.
Поскольку для поддержания купола требовалось лишь пять опор, Ульев в мегаполисах тоже было по пять. Центральный был, соответственно, самый высокий (как раз под ним и обитало волчье племя). Остальные, чуть ниже, были расположены на юге и на севере Ульи были удалены друг от друга на несколько километров, дабы грунт (и без того укрепленный настолько, насколько это было возможно) не проседал под титанической массой.
С планетарной орбиты мегаполис походил на игральный кубик, упавший пятеркой вверх. Вся Земля казалась усыпанной такими “пятерками”. Инопланетные гости, если им вдруг что-то понадобилось бы на умирающей планете, наверное, очень удивились бы, увидев это зрелище.
Курту подумалось, что он ни разу в жизни не видел настоящего солнца, не чувствовал прикосновения его смертоносных лучей (как, впрочем, и остальные волки в стае). Что означает выражение “Какой солнечный день!”, можно было только гадать.
Разумеется, он еще щенком видел фотографии, голограммы и двухмерные фильмы, однако все это могло дать лишь приблизительное представление. Что же до стим-конструктов, то старейшина категорически запрещал ими пользоваться, так же как и подключаться к Сети непосредственно сознанием. Когда-то Курт очень этим возмущался, а потом решил, что старейшина просто-напросто не хочет, чтобы волки видели, чего их лишили безволосые. Ведь тогда их жизнь могла превратиться в настоящую пытку. Dura lex, sed lex (Закон суров, но это закон (лат.)). Но нередко Курт сомневался и в этом тоже.
Споткнувшись о древний кирпич, Курт вернулся к реальной действительности. Грезы поглотили его без предупреждения, и он сам не заметил, как прошел почти всю улицу. До границы “буферной зоны” оставался всего один квартал. Дальше тянулась так называемая “спорная территория”. Охрана Улья появлялась в тех местах не слишком часто, а Гетто начиналось немного севернее. Оба эти обстоятельства способствовали тому, что на “спорной территории” селились все, кому больше некуда было податься. Уличные банды то и дело меняли границы своих владений, устраивая кровавые разборки.
Как бы там ни было, стая тоже была своего рода бандой, и ее члены привыкли ходить по этим местам беспрепятственно. Все, кто когда-либо пытался их задевать, жестоко за это поплатились. Волки не давали друг друга в обиду, чем и славились. Следовало лишь глядеть в оба да принюхиваться в обе ноздри, вот и все.