Ифе немного удивилась, потому что была условная ночь, два тридцать, а Луговский строго соблюдал режим. Потом подумала, что тяжесть, лежащая на плечах этого человека, слишком велика. По лицу читалось. Айфиджениа поняла, что адмирала мучит бессонница.
Даже майор Никас знала, сколько осталось до столкновения. Ориентировочно.
Ориентировочно сорок часов.
Там «Йиррма Ш’райра» и «Рхая Мйардре», там войска доминирующей расы Галактики, которой человечество осмелилось противостоять…
А победить ррит нельзя.
Никто их не побеждал.
Луговский пожаловался на головную боль и боль в суставах. Сказал, что не может заснуть. Он мялся и смущался перед Айфидженией, этот сильный, властный, согнутый ответственностью человек, ему неудобно было перед врачом, ведь он явился по такому несерьезному поводу… Ифе подумала, что погнало адмирала в медотсек все то же чувство долга. В такое время он обязан был находиться на пике формы. Нервы не смирялись сами, и флотоводец обращался за врачебной помощью.
Ифе положила пациента в диагност-камеру. Она примерно представляла себе клиническую картину и не ошиблась – отличное здоровье для военного сорока лет, порядок и с сердцем, и с эндокринной системой… Дала адмиралу слабое успокоительное, спросила, будет он принимать сам или лучше последить докторам. Такой занятой человек может забыть о режиме. Медики позаботятся, принесут вовремя. Луговский поблагодарил и сказал, что скоро надобность в седативных средствах в любом случае отпадет. Он хотел пошутить, но сил на улыбку не оставалось, и прозвучало это страшно. В горле у Ифе застыл комок. Адмирал понял, что испугал ее, но ничего не сказал, только в осанке почудилась понурость.
Мелькнула мысль, что пришел он не за снотворным, а просто поговорить с кем-нибудь, почувствовать заботу, внимание, самую малость отдохнуть душой. Но тогда почему не к местре Гарсиа, штатному психологу корабля? Майор Никас решила, что та спит.
Луговский пригладил седые волосы; так делал и Джек, когда бывал чем-то угнетен…
Ифе стало его жалко.
«Не волнуйтесь, – сказала она и неожиданно для себя добавила. – Все будет хорошо».
«Вы думаете?» – очень серьезно, с надеждой спросил адмирал.
«Я уверена», – и Айфиджениа кивнула, как будто пытаясь убедить и его, и себя.
Тогда он улыбнулся, впервые, неловко и неумело. Дотронулся до ее пальцев, проговорил «Спасибо!» Два раза оборачивался, идя к выходу – высокий, плотный, грубо сколоченный…
Флотоводец.
Надежда Земли.
Ифе закрыла за ним дверь, опустилась на стул и тихо заплакала от страха.
Она не знала, что было потом с адмиралом.