Павлик замкнулся. Мать узнала о событиях не сразу, а когда узнала, хотела обратиться в райком партии.
Но Павлик твердо сказал:
— Мам, пойдешь — брошу школу и убегу из дому.
Ольга Сергеевна знала характер сына и отступила.
Единственный человек, который смог бы пробить любую стену и добиться справедливости, человек, который к тому же смог бы переломить мальчишеское упрямство Павлика, потому что был для него непреклонным авторитетом, — Николай Николаевич Белецкий, служил на гидрографическом судне и находился в это время в многомесячном океанском плавании в «ревущих сороковых».
Окончив девятый класс, Павлик пришел домой и швырнул учебники на стол. Мать стучала на машинке. Вспомнив свою старинную профессию, она купила у знакомой в долг древний «Ундервуд» и последний год прирабатывала, печатая по вечерам после службы, — чем старше становился сын, тем меньше казалась получка в библиотеке.
Павлик подсел к ней.
— Подиктовать?
— Не надо, сын. Подогрей себе обед.
— Мам, я пойду работать.
— Как — работать?! — Руки матери застыли на клавишах. — А школа?
— Пора самому себя кормить.
— Павлик… — Она приложила ладони к щекам. — Разве я когда-нибудь тебя упрекнула?
— Ну, что ты, мамочка! — Павлик нежно обнял ее. — Но я же вижу, ты выбиваешься из сил, а я, здоровенный детина, в пятый раз учу имя существительное и мышечную систему человека. Пора стать существительным и пристроить эту систему к делу. А учиться — вечером.
— Но это же очень трудно — работать и заниматься. С твоим неокрепшим организмом…
— Неокрепшим? — Павлик расхохотался и поднял мать вместе со стулом, потом осторожно опустил на место. — Ну, как?
— Хоть подожди дядю Колю, — попросила мать, — он тебе поможет на хорошее место попасть.
— Нет, — упрямо покачал головой Павлик. — Не надо мне протекции. Хочу сам.
Через несколько дней начальник портофлота подписал приказ о зачислении в состав команды буксира «Шторм» юнги Кольцова Павла…
Год спустя Павлик стал матросом и окончил вечернюю школу — получил аттестат зрелости.
Ни он сам, ни Ольга Сергеевна не предполагали, что это событие соседи примут так близко к сердцу. К Кольцовым началось поздравительное паломничество. Даже Будорагин из флигеля «почел долгом явиться», как он выразился со странной в его устах старомодной церемонностью, и подарил Павлику старинный перстень черненого серебра с печаткой, на которой изображены были якорь и буква «К». «Говорят, — таинственно сказал Будорагин, — что принадлежала эта вещица самому адмиралу Корнилову. Ваша фамилия, Павлик, начинается с той же литеры. Презент со значением. Улавливаете мою мысль?»