Что же касается Эллы Ипполитовны Немченко, то она промокнула глаза платочком, надушенным раздражающими, словно слезоточивый газ, духами, и с чувством сказала: «Как будет рад Степочка! Ты же, Павлик, его лучший друг детства. — Тут лицо Эллы Ипполитовны подернулось дымкой озабоченности. — Профессор Плотницкий сказал, что по нему консерватория прямо-таки плачет. Но Степочка говорит, что консерватория — для консерваторов, а он, видите ли, пойдет иным путем. Как тебе это понравится? Конечно, скажу тебе, мальчика отчасти можно понять: его прямо-таки силой тянут в разные знаменитые ансамбли, джазы и заслуженные коллективы. Я уже не говорю за славу, но ты же понимаешь, какой это твердый материальный базис под ногами… Между прочим, как их принимают на целине! Этот их студенческий ансамбль просто-таки триумфально носят на руках. Степочка пишет, что они даже получили премию за экономию бензина».
Павлик расхохотался.
— Ты чего смеешься? — Элла Ипполитовна обиделась.
— Степа шутит, вот я и смеюсь.
— Что значит шутит? Какие могут быть шутки с премией?
Все-таки Павлик здорово устал за год, что пришлось работать и учиться, и потому не решился сразу сдавать вступительные в институт. А главное — судьба нанесла ему предательский удар.
После извещения об отце мать стала чахнуть, хиреть, хотя никаких болезней доктора у нее не находили. Павлик очень рано понял, что была его мама из редкой категории женщин-однолюбок. Неизвестность-надежда поддерживала ее, не давала падать духом. Теперь пришла жестокая ясность. К тому же сын вырос, стал самостоятелен, упрям. Ему она уже не нужна. Так она думала, не понимая, что теперь-то она нужна ему больше, чем когда бы то ни было — нужно само ощущение, что мама есть на свете. Жизненный стержень в ней сломался. Однажды утром Ольга Сергеевна не проснулась…
Вот отчего старый дом на улице Пастера был накрепко спаян с судьбой Павлика Кольцова. Корни — здесь были его корни…
С тяжелым чемоданом в руке Павлик открыл дверь своей квартиры и прошел в самый конец длинного коридора. В замочной скважине белел свернутый листок бумаги. Павлик включил свет и прочел записку. Знакомый почерк: «Павлик, я ничего не понимаю! Твой сосед Степан сообщил мне, что ты взял отпуск и отправился путешествовать. Почему же ты не предупредил меня? Надеюсь, что это мистификация, и потому оставляю записку. Зайди ко мне утром. Буду ждать до десяти часов. Л.»
Павлик медленно свернул бумажку и сунул ее в задний карман брюк. Развернул на диванчике постель и нырнул под одеяло…