— Точно Страдивари, — с лихой твердостью отвечал Степочка. — Эксперт смотрел. Хозяин-то раньше и понятия не имел. Я лично обнаружил. Он продавать ни в какую не хотел — отцовское наследство, то да се. Сантименты, сантименты, сантименты, господа! — вдруг продекламировал он. — Еле уговорил, Так что не бойтесь.
— А мне-то чего бояться-опасаться? Моя хата, как сказать, на бывшей окраине. Деньги-то твои и забота, милый, твоя. Только язык не распускай про нашу с тобой дружбу и любовь. Справедливо я высказываюсь, а, Мишенька?
— На полтораста процентов, — с готовностью подтвердил Титан.
Степану давно уже надоела вся эта дипломатия, и он поставил вопрос в лоб:
— Значит, купите у меня вещи, Евген Макарыч?
— Та-ак… — задумчиво протянул тот, размазывая пластмассовой соломинкой осевшие на дне бокала остатки пломбира. И непонятно было, слышал он Степана или продолжает внутренний диалог с самим собой. — Та-ак… Значит, как нынче пишется в прессе, Павлик ваш прошел нелегкий жизненный путь… Сам, как говорится, себя сделал… И вам, молодые мои товарищи, хочется, значит, чтобы приятель ваш вздохнул, наконец, полной, как сказать, грудной клеткой и обеспечил себе безбедное настоящее и будущее…
Степан с Мишкой переглянулись удивленно — вроде бы они ни о чем подобном не заикались! И Степану показалось вдруг, что директор базы не зря крутит соломинку, а хватается за нее, ища способа, как развязаться с ними, Степаном и Мишкой, чтобы не утонуть в ненужном ему деле. Чертов хитрюга, ведь не станет покупать барахло, определенно не станет, только время зря убили, травя с ним баланду!
Тут Евген Макарович тщательно обсосал обратный конец соломинки и сказал:
— Ладно. Так и быть, помогу вам, сынки, спустить барахлишко. Но надо мозгами раскинуть. Извилинами, как оказать, шевельнуть. Непростую, ой непростую задали вы мне задачку! — тяжело завздыхал он. — Нужна она мне, та задачка, как одному месту болячка. У меня их, задачек, своих полон рундучок. Лично Пивтораку, Степочка, сам небось соображаешь, ни на кой ляд не треба твой обоз. Стоит, следовательно, задача: найти любителя. Да не одного. Так я умозаключаю? Но раз Пивторак сказал — все! Мое слово — алмаз. Корунд. — Он оглядел воспрявших духом приятелей щелками-глазами, ну ничем не похожими на зеркало души. — Вот, молодые мои друзья-однополчане. А теперь — не смею вас больше задерживать. И так небось надоел вам болтливый старый хрен горше смерти. Не обижайтесь, ежели что не так сформулировал, — годы у меня не те, склероз проклятый замордовал, гипертония опять же с гипотонией. До вадзения. Очень приятно було з вами поразмовляты. — Он по очереди протянул собеседникам свою короткопалую, на вид такую мягкую лапу с выпуклыми, словно линзы, ухоженными ногтями.