— Охренел, что ли? — донесся русский голос. — Приказано же: ти-ши-на.
— Да мне показалось…
— Креститься надо, когда кажется, а не стрелять. И вообще, может быть, это наши.
— Предупредили бы…
— Тут столько наших, что всех и обо всех ненапредупреждаешься. Приказано же: тишина.
— А зачем же мы тогда здесь сидим?
— Так положено.
— А-а-а.
Вновь наступила тишина. Тс-с, подал сигнал Юрген. Никакого ответа, никакого движения. Только этого не хватало! Юрген отполз назад, к невысокому холмику. Клинка почти не было видно под телом русского. Юрген снял перчатку, скользнул рукой под каску. Лицо русского было липким и скользким от свежей крови. «Какая неудача! — подумал Юрген. — Вся вылазка насмарку!» Он сдвинул руку ниже, к шее, к сонной артерии, тук-тук-тук — отозвалось в пальцах. И тут же, соскользнув, пальцы погрузились в какое-то месиво, начиненное острыми крошками. Это был затылок Клинка. Пуля нашла свою дырочку, попав в узкий просвет между головой русского и его плечом.
Он уже ничем не мог помочь Клинку. И времени скорбеть тоже не было. Юрген освободил тело русского и поволок его ползком все дальше и дальше от русских позиций. Метров через сто он взвалил «языка» на спину, просунув голову между его руками, привязал конец веревки к поясному ремню и, согнувшись под тяжестью тела, пошел вперед, на каждом шаге благодаря Клинка за науку.
— Сюда! — донесся голос Красавчика.
Юрген от усталости чуть было не подался на этот голос, но успел сдержать себя, сделал положенные пятьдесят шагов вперед — не хватало в самом конце напороться на свою же мину! — и только потом свернул к гнезду наблюдателей, где его ждали Красавчик и Брейтгаупт. Они сами вызвались стоять эту смену, чтобы встретить и при необходимости подсобить товарищу.
— Бедняга Зепп, — сказал Красавчик, помогая Юргену сбросить и положить на землю его ношу. — Бедняга Зепп, — повторил он другим голосом, разглядев незнакомое лицо под немецкой каской. — Поле было не для него, его стихией были дома, — такую эпитафию Клинку составил Красавчик.
— Первый, — сказал Брейтгаупт.
В его голове не мелькнуло даже короткой мысли о том, что на месте Клинка вполне мог оказаться он, что это он должен был идти с товарищем в разведку и остался лишь по необъяснимой прихоти командира. Не такой человек был Брейтгаупт, чтобы анализировать возможности, он констатировал факты.
Это был тот редкий случай, когда Брейтгаупт сказал что-то свое. Но, как всегда, с ним нельзя было не согласиться. Клинк был первым. Киссель был не в счет.