- Ничего, - утешает меня Петрович, - обомнется, да и привыкнешь. Все привыкают.
- Ага, - соглашаюсь я, - как к чесотке.
Теперь надо пришить черные петлицы с красной окантовкой, прикрепить к ним эмблемы рода войск. Сами артиллерийские эмблемы за последующие полвека практически не изменились. Прикалываю к пилотке звездочку, затягиваю ремень и возвращаюсь на вещевой склад.
- Ну, нет у меня подсумков, - клянется вещевой старшина.
Но я ему почему-то не верю.
- Так что же мне патроны в карманах таскать. Вот попадусь командиру полка и объясню ему, что один куркуль на складе подсумки зажал.
После короткой дискуссии один подсумок все-таки находится, и я опять иду в баню. Здесь меня уже ждут.
- Пошли быстрее.
- Куда?
- В строевой отдел, - отвечает лейтенант.
- Стоп.
Я притормаживаю остальных и оглядываюсь по сторонам, вроде никто не может нас слышать.
- Значит, так, в разговоре с кадровиками таких слов как "окружение" и "оккупированная территория" употреблять нельзя.
- Так мы и не были в окружении, - удивляется Петрович.
- Правильно, - подтверждаю я, - не были. Мы все время двигались по не оккупированной территории и немцев в глаза не видели.
- А на Минском шоссе? - опять удивляется механик.
- Не было там никаких немцев, не было и все. Вы закончили ремонт и, понимая, что от танков все равно не уйти, свернули с шоссе еще до их появления. И на этом стойте насмерть.
Костромитин смотрит на меня очень пристально, смотрит и молчит. Ну хоть кивни, лейтенант. Петрович смотрит на командира и ждет, что скажет он.
- Ты думаешь, так будет лучше? - наконец спрашивает он.
- Я не думаю, я знаю. Ляпнете про немцев - потом не отмоетесь, всю оставшуюся жизнь будете на подозрении. И я вместе с вами.
- А расчет?
- Не было никакого расчета. Вы пушку из ремонта везли, без расчета.
- Завремся, - сомневается лейтенант.
- Ничего, пытать вас никто не будет, и проверить ничего не смогут. А, в крайнем случае, у нас справка о подбитых танках есть, причем из армейского штаба.
- Хорошо, - соглашается Костромитин, - давай так и сделаем.
Беседовал со мной старший лейтенант из штабных. Назвать это допросом язык не повернется, хотя кое-что старшой записывал. У меня создалось впечатление, что ему все по барабану, подобные истории за день он выслушивал не один раз, а может и не один десяток раз. Только справка из Паричского военкомата вызвала у него удивление.
- Вы же не подлежите призыву.
- А куда мне было деваться? Считайте меня добровольцем.
Когда дошли до первого боя, лейтенант удивился еще раз.
- Вот так просто встали к прицелу и сразу попали?