– Холодно? – спросил Леви.
Эльза покачала головой.
Они сидели на утесе у озера в Центральном парке. Внизу покачивалась на воде лодка под порывами вечернего ветра. Леви знал, что Эльза лжет: на нем свитер, а на ней – нет, и он продрог. Холодало, и треклятый зуб давал о себе знать все сильнее. Как обычно, когда портилась погода. Все тот же самый передний верхний зуб. Давно уже надо возвращаться, но они просидели здесь целый час с тех пор, как солнце начало садиться, и все было так чертовски здорово, что ему не хотелось двигаться с места.
Эльза обвила его рукой.
– Теперь не холодно?
Леви нежно поцеловал ее. Поначалу он был грубоват с ней, думал, ей нужно такое проявление мужского начала, девушка ее красоты уже видела не одного поверженного. Но ей не понравилась его грубоватость, и после вечера-другого обещания он понял, что он нужен ей такой, какой есть, – нежный. Нет-нет, внешне он совсем не такой – весь угловатый и костистый, с острыми локтями, слишком неуклюжий, чтобы быть мягким. Но в душе он не такой. Ему нравится обниматься, даже просто держаться за руки. Но и спать с женщинами было неплохо, Леви уже это пробовал. С Эльзой у них до этого еще не дошло, но к сексу Леви относился очень положительно. Ему нравилось думать, что он хорош в постели, и если бы он был к тому же и красивым мужчиной, то во время каникул пользовался бы грандиозным успехом у дам. Красив Леви не был, но относился к этому спокойно.
Эльза коснулась его щеки.
– Какое красивое лицо, – прошептала она.
– Все так говорят, – сообщил ей Леви, – даже на улице незнакомые люди останавливаются и говорят.
Она улыбнулась ему, и ее язык скользнул по его губам.
– Как здорово! – восхитился Леви. – Сделай еще раз, и я не буду сомневаться, что ты умеешь. Эльза еще раз поцеловала его.
– Я всегда жалею бездомных и извращенцев, так что тебе здорово повезло.
Она обняла его уже двумя руками. Леви чувствовал, как она дрожит всем телом.
– Эй, да ты замерзаешь! Да и лодку давно пора сдавать.
– Постой, мне нравится мерзнуть, сидеть тут и болтать, давай побудем еще здесь.
Леви нежно поцеловал ее в шею.
– Гомер Вергилий Леви, – проговорила Эльза. – Он был знаменитым, твой отец?
– Старый Гомер? Ну, не так, как Энн-Маргарет или Донни Осмонд, но среди историков слава у него была приличная.
– Какое ужасное имя для ребенка.
– Это дед мой сообразил, он всем своим детям дал жуткие имена. Дед был уборщиком, поваром и директором маленькой школы на Среднем Западе. Он говорил, что все это не важно, все равно будет пользоваться только фамилией – Леви. Тогда в Огайо было не так уж много евреев, поверь мне. Дед обожал греков и всяких древних. Одного моего дядю звали Геродотом. Он уже умер. Нет, не имя его сгубило, но и помочь оно ему никак не могло.