— Не знал, что ты такая злючка! — Он ласково заглянул ей в глаза. — Видишь ли, — произнес он раздумчиво, — ее тоже можно понять.
— Понять? Ее?! — вскинулась Фелисия.
— Да, — твердо сказал Герберт. — Я много думал об этом, вспоминал. В моей памяти всплыли многие подробности, казавшиеся мне ничтожными. Но теперь они предстают в несколько ином свете. — Он помолчал. — Я мог бы о многом догадаться с самого начала, еще до свадьбы.
Но мне так хотелось обладать ею, что я не давал себе труда понять, что же она в сущности собой представляет. — Герберт невесело усмехнулся. — Меня неодолимо влекло к ней как эстета или художника. Мы ведь так любим приукрашивать наши чувства и тех, к кому их испытываем!
— Но при чем здесь твой нелепый альтруизм? — нетерпеливо перебила Фелисия.
— Это вовсе не альтруизм. — Герберт покачал головой. — Во всяком случае, не в том смысле, который принято вкладывать в это слово. Видишь ли, это, наверное, не самая лучшая работа — жить с нелюбимым мужем и постоянно быть начеку, притворяясь любящей и верной женой. Да еще с мужем, который постоянно раздражает, да еще и не иметь возможности дать выход этому раздражению. С моей стороны было бы куда честнее не жениться на ней вовсе или дать развод гораздо раньше.
— Но ведь ты не обязан заниматься благотворительностью! — не желала сдаваться Фелисия.
— Конечно нет, — согласился Герберт. — Но, видишь ли, все не так просто. И потом, надо отдать ей должное — я действительно был счастлив. Поэтому некоторое вознаграждение за свои неудобства она заслужила.
Фелисия едва не сказала, что это «вознаграждение» бывшая миссис Фэйрфакс непременно разделит с Фредом Понери, но вовремя сдержалась. Это было бы слишком жестоко по отношению к Герберту и вряд ли изменило бы его решение. Ни к чему растравлять его рану.
Они молча лежали, обнявшись, но каждый думал о своем. Фелисия начала соскальзывать в сон, ведь совсем рядом, за стеной коттеджа убаюкивающе шуршали прибрежные волны. На остров опустились сумерки. Дверь в спальню была приотворена, и в нее проникал слабый свет из комнаты, где они ужинали.
Фелисия вдруг спохватилась — ведь она не предупредила отца, что не будет ночевать дома! Во время своего поспешного отъезда на Ланди она меньше всего думала о своих дочерних обязанностях. Она вообще ни о чем не способна была думать, лишь бы поскорее оказаться рядом с Гербертом. Фелисия с беспокойством приподнялась на постели.
— Что-то случилось?
— Мне пора ехать.
Фелисия услышала тревогу в собственном голосе. Неужели она так боится отцовского гнева? Но она тут же рассердилась на себя за эту неуместную мысль. Гнев тут ни при чем, просто она любит отца и не хочет причинять ему беспокойство. Она представила, как отец ходит по своему кабинету, изредка выглядывая в окно — не подъехал ли ее автомобиль. Конечно, она может позвонить, но что она скажет? Очередную ложь?