— Не беспокойтесь, мы им позвонили заранее. Они вас ждут, — услышала Алекс, выбираясь из машины. — Эй, Хоббс! — Алекс нехотя обернулась. Шенберг уже нацепила солнцезащитные очки и профессионально улыбнулась. — Вы что-то уронили.
Алекс опустила глаза. На полу машины лежал ее револьвер.
— Спасибо, — сухо сказала она, убирая оружие в сумку. Шенберг уже отвернулась. Алекс хлопнула дверцей и посмотрела вслед отъезжающей машине.
До двери, казалось, идти несколько миль. Кое-как она дохромала туда, молодой парень латиноамериканской внешности с перебинтованной рукой придержал ей дверь. Она выдавила некоторое подобие gracias[15] и направилась к столу регистрации.
Тридцать пять минут в смотровом кабинете. Две минуты на промывание и перевязку. Врач был явно озадачен характером ссадин, но она не стала утруждать себя пояснениями. Пока он бинтовал ей лодыжку, она собиралась с духом и наконец выпалила фразу, которая мучила ее весь день:
— Вы делаете тесты на ВИЧ-инфекцию?
Врач ответил не сразу.
— Можем.
— Сделайте мне. Так сказать, заодно.
Сорок восемь часов, и она всё узнает.
Облегчив сумку на сто двадцать шесть долларов, она вышла на улицу, заметила на противоположной стороне автобусную остановку и похромала туда.
Впереди у тротуара стоял фургон. Грязно-серого цвета. Немного подумав, Алекс решила обогнуть его. Когда она прошла уже почти полпути, дверца фургона скользнула в сторону.
Голубые глаза Марджори Кассетти казались белыми под ярким солнцем. Пистолет, который она держала в руке, был направлен прямо в голову Алекс.
— Садись, — приказала Марджори. — Или я оставлю тебя жариться на асфальте.
Ни в сторону, ни назад, в клинику, убежать не было ни малейшей возможности. Машины Шенберг давно след простыл. Даже Габриэля Дэвиса, от которого, конечно, мало проку, тоже не было.
Одна. Совсем одна.
Она забралась в фургон.
Алекс лежала на спине, чувствуя, как похрустывает под ней пластиковая подстилка. Пластиковый мешок. Как тот, из которого выбросили Гарднер.
Руки были связаны за спиной. Лодыжки — тоже. Странно, но ей было даже удобно, как при упражнении на растягивание. Она лежала по возможности ровно, хотя фургон трясло и раскачивало, и гадала, куда ее везут. О том, что будет, когда они приедут, она предпочитала не думать. Эту часть она вполне могла себе представить, и думать об этом было, как ни крути, бесполезно.
В фургоне пахло застарелой кровью. А может, ей просто казалось. Интересно, Дайане Гарднер тоже чудилась застарелая кровь?
— Удобно? — бросила через плечо Марджори Кассетти. Алекс не была настроена жаловаться.. — Прошу прощения за меры предосторожности. Но вы бы ведь оказали сопротивление. Я могла покончить с вами там, на улице, но потом подумала, что вам нужно дать время. Вот я и дала вам время.