Может, Шенберг не бросила ее просто так? Может, заметила фургон, сделала выводы и следит за ним? Может, может, может…
— Однако ваше время вышло, Алекс. И вы сами знаете почему, верно? Теперь вы нужны мне.
Липаски. Она не может умереть, не повидав его, не сказав…
— Вы нужны мне в качестве посыльной. Гарри Вердан отказался и был убит. Надеюсь, вы не откажетесь.
Левый поворот. Алекс чуть соскользнула с пластика, стараясь не думать о засохшей крови и мозгах, на которые могла скатиться.
Кассетти молчала. Фургон остановился. Мотор еще немного поработал на холостом ходу, затем Кассетти выключила его. Остывая, он тихонько пощелкивал.
Кассетти встала. Заскрипели рессоры. Загородив спиной свет, она развернулась к Алекс.
Алекс закрыла глаза. Интересно, другие тоже закрывали глаза? Роб — нет. Он встретил смерть с открытыми глазами. С широко открытыми, блестящими глазами…
Ледяные пальцы Кассетти прикоснулись к ее лицу. Сорвали липкую ленту, использованную в качестве кляпа. Алекс судорожно вздохнула, возвращаясь к жизни, и открыла глаза. Женщина наклонилась над ней.
Без оружия. Пока. Просто с улыбкой.
— Вы будете моей посыльной. Вы должны будете передать Габриэлю Дэвису, что я не забыла, что он сделал и что он делает.
— Что он вам сделал? — Репортер — всегда репортер. Алекс сразу захотела забрать свои слова обратно, но было уже поздно. И потом — ей действительно хотелось узнать.
— Он отпустил меня, после того как понял. Он понял, что я сделала, он со своим любовником-извращенцем, и они отпустили меня, чтобы я сотворила это опять, чтобы они смогли поймать меня и стать героями. Я намерена наказать его за то, что он пытался меня подставить. — Она как-то странно раскачивалась в ритм словам и все больше приближалась к Алекс. — Я не хотела так поступать с Чарли. Этого бы никогда не произошло, если бы не те извращенцы, которым он пытался подражать.
Гомосексуалисты. Боже, выходит, Липаски был прав.
— С одним я разобралась. Вы поможете мне разобраться с другим, — закончила женщина. Волосы свисали ей на лицо, она бессознательно откинула их в сторону и наклонилась еще ближе. — Вас это устраивает?
— Они не отпускали вас, — выдохнула Алекс. Марджори присела на корточки и стала рыться в драной пластиковой сумке. — До последнего времени они не знали, что это вы. Ради Бога, не надо…
— Не надо что? — Марджори наконец вытащила из сумки фотографию своего сына. — Вот. Правда, симпатичный?
Алекс поспешно кивнула.
— Мне всегда хотелось дочку, — сообщила Марджори, склонив голову набок и критически рассматривая фотографию. — Но сыновья — тоже неплохо. Он был хорошим сыном.