Барабанные перепонки едва выдерживали рев двигателей, бешеное завывание воздушного потока. Ветром сорвало с плеча автомат, он соскользнул с беспомощно прижатой к телу руки и скрылся внизу. Крепления аппаратуры тоже не выдержали, ремень оборвался, и система спутниковой связи последовала за автоматом.
Только бы вздохнуть! Господи, только бы вздохнуть!
Дойл сжался от сотрясавшего кабину грохота. Пронзительный сигнал тревоги звенел, не переставая. Дойл взглянул вперед и ахнул: прямо на них летели горы.
Набирай высоту! Уходить надо! — испуганно крикнул он.
Рано, — отозвался Эриксон.
— Ты что, не понимаешь, мы разобьемся в этих чертовых горах!
— Нет, подождем, когда он отцепится. У него получится!
Руки не слушались. Ценой напряжения всех сил он заставил себя пошевелить пальцами. Вокруг не было видно ни зги, да и слепящий ветер все равно мешал смотреть. Действовать придется на ощупь. Каждое движение стоило ему почти нечеловеческих усилий. Борясь с сопротивлением воздушного потока, он все-таки дотянулся до ножа на поясе.
Лишь бы не задохнуться, не потерять сознание!
За долгие месяцы тяжелого физического труда в карьере мышцы его стали словно стальными. Лишь благодаря этому ему удалось сомкнуть пальцы вокруг рукоятки ножа и медленно, мучительно медленно, вытянуть нож из чехла.
Грудь разрывалась от боли. Хотя бы один глоток воздуха!
Достать нож не самое сложное. Рэмбо прошел многое — войну, вьетнамские тюрьмы, затем был тот город, и снова тюрьма. Но выдержал все. Теперь ему предстояло сделать невозможное.
Поднять над головой безжизненную руку и перерубить трос.
Траутмэн затаил дыхание. Окружающее перестало для него существовать. Мэрдок, техники, приборы — он не видел никого и ничего. Он ловил каждый звук, доносившийся из радиопередатчика. В мыслях Траутмэн находился на борту самолета, он стоял возле разверзшегося в черноту ночи люка и в отчаянии смотрел, как самолет тащит за собой нераскрывшийся парашют Рэмбо.
— У него есть нож. Это сказал Эриксон.
— Хватит! Пора убираться, — твердил свое Дойл. Нет. Он оторвется, он сделает что-нибудь. Перережет этот чертов фал.
— А я не желаю подыхать в этих горах!
— Ушел!
— Что? Куда он делся? Значит, открыл парашют?
— Откуда я знаю.
Траутмэн облизнул пересохшие губы, весь обратившись в ожидание. Давай же, дергай вытяжной трос! — мысленно молил он.
Мэрдок не сводил глаз с радиста, но тот покачал головой.
— От него ничего нет, сэр. Идут только атмосферные помехи. На этой частоте ничего.
Траутмэн схватил микрофон.
— «Стрекоза», «Стрекоза»! Вызывает «Волчье Логово». Вы меня слышите? Прием.