За окном послышалось лязганье, перешедшее в грохот. Ветер сорвал плохо закрепленный ставень с петель. Тот полетел вниз и, отскочив от крыши конюшни, повис на заборе, окружавшем хозяйственные пристройки и дом.
Ксения, казалось, не обратила на это внимания.
— Грешно пересказывать сновидения, — заявила она. — В них к людям является дьявол.
— Да ну? — Ракоци иронически усмехнулся.
Он не двинулся с места, но в глазах Ксении вспыхнуло подозрение.
— Вы решили сегодня взять меня, да?
Ракоци покачал головой.
— Если даже и так, то чего вы страшитесь? Что я вдруг потеряю человеческий облик и накинусь на вас? — Он помолчал, давая ей возможность ответить, и, не дождавшись отклика, сказал: — Ксения Евгеньевна, мы с вами совершенно не знаем друг друга. До венчания мы не встречались и никто из нас не стремился к тому. Мы поженились по капризу царя, решившего убедиться в моей покорности его воле. Я подчинился ему, подчинились и вы. Теперь усвойте, что я отнюдь не тиран и что повиноваться мне вам вовсе не обязательно, тем более что я не собираюсь требовать чего-либо от вас.
Глаза Ксении изумленно расширились.
— Вы не хотите меня? — со странным придыханием в голосе спросила она. — Я вас оскорбила?
— Нет, — недоуменно откликнулся Ракоци, видя ее нешуточное волнение и не понимая, чем оно вызвано. — Я не чувствую себя оскорбленным, да и чем вы могли бы меня оскорбить?
— Ясно, — сказала потерянно Ксения. — Значит, вам обо всем рассказали. Что ж, вы вправе брезговать мной.
Ракоци был огорошен.
— Брезговать? Да с чего бы? У меня на то нет причин.
Растерянность в глазах ее сменилась подлинной болью.
— Нет? Господь и святые угодники! Что ж это, Анастасий с Василием? Они ведь обещались молчать.
— Они ничего мне и не говорили. По крайней мере такого, что могло бы вас опорочить, — возразил ласково Ракоци. — Даю вам в том слово.
Она словно не слышала, борясь со слезами, наворачивавшимися ей на глаза, потом глухо произнесла:
— Ладно, чему быть, того уж не миновать. Что они вам насказали?
— Что вы дочь обедневшего русского дворянина, геройски погибшего в стычке с татарами лет двенадцать назад. Что из прямой родни у вас остался лишь дядюшка весьма преклонных годов и что наследства вам ждать от него не приходится, ибо ему нечего завещать и собственным детям. Еще я знаю, что вы с вашей матушкой проживали в доме Анастасия Шуйского и что матушка ваша и по сей день там живет. На чужих хлебах, как у вас говорят. Но я лично ничего в том дурного не вижу. — Последнее Ракоци произнес самым искренним тоном, подозревая, что Ксения стыдится своей нищеты. Возможно, именно это гнетущее сознание шаткости своего положения и выливается у нее в страх перед будущим, порождающий неприятные сновидения? Надежда была на замужество, но ей сосватали иноземца. Кто поручится, что тот не бросит ее? Он помолчал и, улыбнувшись, прибавил: — Разве все это неправда?