— Я так не думаю, — мягко ответил Ракоци и, подтянув к себе другой лист, принялся покрывать его мелким убористым почерком. — Ты ведь понимаешь латынь? Ну так ознакомься и с этим. — Он услужливо сдвинул в сторону локоть, выставляя написанное на обозрение.
— Я… — У Юрия хватило здравомыслия отрицательно мотнуть головой.
— Хорошо, — похвалил Ракоци, продолжая писать. — Ты начинаешь мне нравиться. Это рекомендация. В польскую миссию. Думаю, тебя там возьмут. Любому посольству нужны грамотеи. Да и Нагие будут довольны: ты сможешь рассказывать им о поляках, не подвергаясь опасности себя запятнать. А под моей крышей одним шпионом будет меньше. — Он нахмурился, бегло оглядывая письмо, потом продолжил: — Но к отцу Погнеру не ходи, тот недолюбливает меня и слишком высокомерен. Ступай прямиком к отцу Краббе. — Его рука потянулась к металлической баночке, которую Роджер уже держал над свечой. Как только капля разогретого сургуча шлепнулась на бумагу, в нее тут же вдавилась рубиновая печатка. — Готово, — сказал Ракоци, протягивая молодому человеку письмо, но тот спрятал за спину руки.
— Вы хотите меня обмануть! — вскричал он в отчаянии. — Я вам не верю.
Ракоци протянул письмо Роджеру.
— Проследи, чтобы отец Краббе прочел его до того, как он будет говорить с этим малым. А потом для верности потолкуй с ним с глазу на глаз. Чтобы всем и все было ясно.
— Вы хотите меня погубить, — сказал потерянно Юрий. — Но я не шпион. Я верой и правдой служил вам. Я…
— Расскажи это Нагим, — посоветовал Ракоци, теряя терпение. — А я, если надо, добавлю что-нибудь от себя.
Юрий злорадно расхохотался.
— Добавите? Да кто вам поверит? Вам, инородцу, которому Шуйские навязали супругу с изъяном? Никто не захочет даже выслушать вас. Не сомневайтесь, все как один отвернутся.
Ракоци не шевельнулся, но в лице его что-то переменилось, и Юрия вдруг пронзил дикий страх. Он замер, как зверь, почуявший приближение следопыта.
— Не изволишь ли ты повторить сказанное? — прозвучал тихий голос.
Юрий поежился, браня себя за несдержанность, и промямлил:
— Что тут повторять? Я ведь ничего не сказал. Просто, ну… по Москве ходят слухи…
— Если, — перебил его Ракоци, с великим тщанием выговаривая каждое слово, — если ты позволишь себе еще хотя бы раз сболтнуть что-нибудь порочащее мою жену, то берегись: тебе придется ответить за это.
— Но все знают эту историю, — возразил в смятении Юрий. — Отца жены вашей убили монголы, когда он попытался ее защитить. Они убили и няньку, а все слуги сбежали — в доме, кроме нее и захватчиков, уже не осталось никого. Нрав монголов известен, и… и… — Он запнулся, лихорадочно размышляя, чем подкрепить свои доводы. — И теперь она много молится и помогает убогим, чтобы…