— У вас были там какие-то неприятности? — спросил Стефан, уловив тень, промелькнувшую в глазах гостя.
— Италия полнится неприятностями, — спокойно ответил тот. — Они там длятся веками.
Уловка не прошла незамеченной, но Стефан решил все оставить как есть.
— Ладно, что было, то минуло. Надвигаются новые времена.
— Вы так полагаете? — Ракоци поднял тонкие брови.
— Да, — кивнул сухо Стефан и сунул руку в рукав, чтобы извлечь из него письмо, пришедшее из России. — Вот, — властно сказал он. — Прочтите-ка это. — Приказ был проверкой, и оба знали о том.
Ракоци быстро пробежал глазами письмо, слегка хмурясь над неразборчивыми местами.
— Любопытное сообщение, — произнес после паузы он. — Автор его обладает некоторыми познаниями в греческом языке, но, подозреваю, не часто им пользуется. Однако, правдиво ли это послание, сказать навскидку нельзя.
— Именно этим вопросом я и задаюсь с момента его получения. — Стефан раздраженно прищелкнул языком. — До меня, конечно, доходят какие-то слухи.
— Слухи доходят до всех, — сказал Ракоци. — О русском царе судачат даже крестьяне.
— Что он обедает с дьяволом и пожирает девственниц? — вкрадчиво осведомился Стефан. — Все это чушь. Не пойму, кому нужно распускать подобные сплетни.
По губам Ракоци проскользнула усмешка.
— Действительно, кому?
Стефан перестал расхаживать по гостиной и потер ноющее колено.
— Но это письмо… Оно тревожит меня. Если оно подлинное, нас ждут сюрпризы. В Московии назревают волнения. Что может послужить к нашей пользе, а может и нет.
— Но ведь у вас и у шведов с Московией, кажется, нет разногласий, — возразил Ракоци. — Военные действия приостановлены, разве не так?
— Мы заключили с Иваном нечто вроде перемирия, — с неудовольствием подтвердил Стефан Баторий. — Но, если он впадает в безумие, что это будет за мир? И останется ли у нас хоть мизерная возможность убедить московитов войти с нами в союз, чтобы окоротить турок? Отцу Поссевино это пока что не удалось. — Он встряхнул отобранным у гостя письмом. — Ну, что скажете? Каковы ваши прогнозы?
Ракоци понимал, чего от него ожидают, и посмотрел Стефану прямо в глаза.
— Возможно, если российский царь столь сильно алчет искупления своих… прегрешений, он выкажет большую склонность к единению с вами, чем когда-либо прежде.
Стефан счел за лучшее притвориться, что сказанное явилось для него откровением.
— Да, — сказал он с восторженным придыханием, — такое возможно. Да.
— Ваше величество, — сказал Ракоци с грустью, и лицо его вдруг выразило крайнюю степень усталости, — давайте оставим игры. Скажите прямо, чего вы хотите. Чтобы я поехал в Московию, дабы воочию убедиться в справедливости данного сообщения?