– Дирк, присядь сюда, на кровать, как ты всегда бывало делал.
– Я смертельно устал, мама двадцать семь партий в гольф хоть кого утомят.
– Я знаю. Это приятная усталость. Бывало я так уставала и все тело у меня болело, когда я работала целый день в поле, сажала или снимала овощи.
Дирк молчал. Селина дотронулась до его руки.
– Тебе неприятно это слышать. Как жаль, что я забыла об этом. Я ведь не хотела тебя огорчать, дорогой.
– Я знаю, что ты этого не хотела, мама.
– Дирк, знаешь, как тебя назвала сегодня та дама, что пишет в воскресных номерах «Трибуны» о светских новостях?
– Нет, не знаю, никогда не читаю «Трибуну». А что?
– Она пишет, что ты – один из представителей jeunesse doree.
Дирк усмехнулся:
– Черт возьми. Я еще достаточно помню французский язык, чтоб понять, что это означает «золотая молодежь». Это я-то! Ловко. Я даже не позолоченный.
– Дирк. – Селина говорила низким и дрожащим голосом. – Дирк, я не хочу, чтоб ты был одним из этих «золотых» или «позолоченных». Дирк, не для того я трудилась всю жизнь в зной и холод. Я тебя не упрекаю. Я ни капельки не сожалею, что работала, ты извини, что упомянула об этом. Но, Дирк, мальчик мой, я не хочу, чтоб о моем сыне писали, что он принадлежит к jeunesse doree. Нет, моему сыну это не пристало.
– Послушай, мама… Это глупо, наконец. Что это за разговоры! Ты разыгрываешь какую-то мать из мелодрамы, сын которой пошел по дурному пути… Я работаю как вол; тебе это известно. Ты застряла тут на этой ферме, поэтому у тебя неправильный взгляд на вещи. Отчего бы не продать ферму перебраться в город и найти себе какое-нибудь местечко там?
– Жить с тобой, ты хочешь сказать?
Это было чистейшее коварство с ее стороны.
– О нет. Тебе бы не понравилось это. – Затем спохватившись: – Я ведь никогда и дома не бываю. Весь день в конторе, а вечером куда-нибудь уезжаю.
– А когда ты занимаешься, читаешь?
– Ну… видишь ли.
Селина теперь уже сидела в кровати, глядя вниз на свое тонкое обручальное кольцо, которое медленно поворачивала вокруг пальца. Она ни разу не подняла глаз.
– Дирк, скажи, чем это вы торгуете в вашей конторе? Мне хотелось бы знать.
– Ах, мама, тебе это отлично известно.
– Нет. Я ведь так редко что-нибудь покупаю. Все деньги всегда идут снова на содержание фермы: ремонты, совершенствование, семена, орудия и скот. Так уж всегда бывает в небольшом хозяйстве.
Дирк зевал и потягивался. Селина тихо промолвила.
– Дирк де Ионг – коммерсант, продавец ценных бумаг.
– Ты так это произносишь, мать, словно речь идет о каком-нибудь низком уголовном преступлении.