Преодолев себя, Марни повернула к нему голову, подняла лицо и улыбнулась ему. Их глаза встретились, и вдруг ей стало трудно дышать. Она почувствовала, что ее будто что-то кольнуло. Она судорожно вздохнула. Теперь уже Гай напрягся, и сердце его бешено застучало. Она почувствовала, что и ее сердце начало колотиться сильнее, у нее зазвенело в ушах, по телу пробежала какая-то волна. Его глаза потемнели и из карих превратились в черные, казалось, они, словно бездонные колодцы, все сильнее притягивали ее.
– Марни, – хрипло прошептал Гай.
– Нет.
Она не хотела признавать то, что – она это знала – происходило с ними обоими. Но в голосе ее не было убежденности, а когда она произносила «нет», губы ее чувственно приоткрылись.
Ей хотелось, чтобы он ее обнял и поцеловал. Она сделала такое открытие довольно неожиданно для себя. Ей не просто хотелось этого – все тело молило об этом. Жаждало этого. Просило этого.
Его рука скользнула по ее спине, и она оказалась лицом к нему. Потом она почувствовала, что всем телом прижимается к нему, а губы Гая медленно приближаются к ее рту.
Весь мир начал кружиться, а вместе с ним закружилась и ее голова. Его рука заставила ее прижаться еще теснее, она слегка прогнулась и всем телом ощутила прикосновение к своим бедрам его возбужденной плоти. Другой своей рукой он зарылся в ее волосы, поддерживая голову, и целовал все крепче и крепче. Руки Марни скользили по его мускулистой спине, а потом легли ему на плечи. Ее грудь поднялась, а набухшие соски сладострастно прижимались к его широкой мощной груди. Гай вдохнул немного воздуха и опять прильнул к ней, тело его начинало дрожать. Она почувствовала, что и с ее телом происходит то же самое. И когда он наконец оторвался от ее рта, оба они казались ошеломленными, смущенными, потрясенными случившимся.
– И не отрицай, что у нас это было! – отрывисто произнес он.
Он хотел опять припасть к ее губам, но она выскользнула из его рук, вдруг почувствовав холод и пустоту.
Она отодвинулась. В горле стоял комок, и она глотнула, чтобы избавиться от него. Марни попыталась собраться с силами, прежде чем предстать перед внимательным взором Роберто Фрабосы.
Он постарел с тех пор, когда она в последний раз видела его, выглядел чрезвычайно слабым. Он стоял, высокий, худой, очень изящно опираясь на свою трость. И она вдруг без всяких усилий опять заулыбалась. Это была теплая и естественная улыбка, какой у нее не было уже давно.
– Папа, – проговорила она и быстро направилась к нему.
Свободной рукой он крепко обнял ее, склонил лицо к ее волосам, пытаясь скрыть охватившие его чувства, а потом хрипло сказал: