Это было время, когда в высокопоставленных семействах процветали отравления, время колдовства и прорицателей. Может быть, госпожа де Монтеспан достала у кого-то зелье, или попросила кого-либо помочь ей избавиться от соперницы? Это дело не будет раскрыто уже никогда.
Благосклонность короля к мадемуазель де Фонтанж растет. Забеременев, она стала герцогиней, и высокомерной Монтеспан пришлось увидеть свою соперницу на знаменитом троне, таком желанном для нее.
Тем не менее здоровье новой герцогини становилось все хуже и хуже. Она плохо переносила беременность, худела, теряла свою красоту, и, наконец, произвела на свет мертвого младенца.
То ли потеря ребенка, то ли другие страдания так повлияли на герцогиню де Фонтанж, что она больше не смогла восстановить свои силы: она потеряла свой великолепный цвет лица, а тело ее стало совершенно безжизненным. Должно быть, это действовал яд, настолько поразительна была перемена, за несколько месяцев случившаяся с самой прекрасной женщиной в королевстве. Людовик XIV не любил больных. И вскоре он совсем отвернулся от той, которую заверял в своей любви, а затем отправил ее к бывшей гувернантке своих незаконных детей, госпоже де Ментенон, которая, впрочем, изо всех сил пыталась успокоить покинутую женщину.
«Вы советуете мне забыть о моей любви, как будто это так же просто, как поменять жилище», — протестовала та в слезах.
Жизнь покидала ее. После пребывания в аббатстве Шеллю у своей сестры госпожа де Фонтаж удаляется в Порт-Руаль, где умирает 26 июня 1681 года… в возрасте 20 лет.
А для своего дорогого, незабываемого замка Кропьер она передала золото, много золота и приказала переделать террасу, лестницу, зрительный зал. Семья ее также получила королевскую помощь. А сама хрупкая герцогиня заплатила за это жизнью.
ЛАНЖЕ
Брак Франции и Бретани
Прекрасная подруга, если есть у нас,
Ни вы без меня, ни я без вас.
Мария Французская
Холодным и сухим днем в самом начале декабря 1491 года роскошный кортеж появился на улицах маленького городка Ланже и направился к замку, белые стены которого, выстроенные из белого туреньского известняка (при взгляде на который кажется, что он впитал в себя солнечные лучи), спорят с синей пеной крыш. В центре блестящей кавалькады плыли носилки, где на подушках раскинулась юная девушка, закутанная в черный бархат и соболя.
Ей было пятнадцать лег. Она была красива. По крайней мере, все современники добивались ее руки и воспевали ее красоту тем, кто осмеливался сомневаться. Ей была не чужда грация, несмотря на то, что одна нога была немного короче другой. На самом деле никто не замечал этого маленького изъяна, тем более, что девушка в соболях смогла скрыть его своей походкой: «Никто не замечал этого недостатка, — говорил Брантом, — и ее красота ничуть не проигрывала…»