— Я думал об окне, — сказал Андрей. — Целую ночь думал об этом окне. Им «невидимый» и воспользовался — это ясно. Дверь я запер, а утром отпер, и ключ был на месте. Я запираюсь, потому что держу в столе служебные материалы, те, что не для постороннего глаза. Папазов несколько раз меня предупреждал. Даже как-то сказал: «Как-нибудь ночью приду проверю, и плохо тебе придется, если дверь будет открыта». Он не знает, что я живу на первом этаже, а то бы он запретил мне и окно открывать. Помнишь, как он наказал Делчо Энева за то, что у него ящик письменного стола оказался незаперт? Так-то он милый, добродушный, зато, когда дело касается службы, он умеет быть и суровым и строгим. Я потому и запираюсь, а не то чтоб от хозяев... А окно... да, окно в ту ночь было открыто. Но я не знаю, как можно в него влезть — от земли до окна метра два с половиной. У меня рост метр девяносто, и то едва достаю с земли до подоконника. Чтобы влезть, даже мне пришлось бы прыгать, карабкаться, шаркать подметками по стене, то есть поднять такой шум, что и глухой проснулся бы... Но, так или иначе, «невидимый» пробрался в окно... Если это только не дух, — улыбнулся Андрей.
— Откуда вошел вор, сейчас не важно. — Она оглянулась и подошла еще ближе к Андрею. — Важно другое: кто этот «невидимый»?
— Эх, кабы знать! — вздохнул Андрей.
— Он где-то близко, — шепнула она. — Он наблюдает за тобой, следит, ты всегда у него на глазах!
Андрей инстинктивно обернулся.
— Берегись! — Она смотрела на него с мольбой и тревогой, и глаза ее в этот миг были похожи на те чудесные кристаллы, в прозрачной глубине которых привидением мелькает тень второго, невидимого кристалла. — Берегись, — повторила она. — Делай то, что велит сердце и совесть, но будь осторожен. Я не советую тебе складывать оружие, «сворачивать знамя». Я бы всю жизнь себя презирала, если бы теперь смалодушничала и сказала тебе: «Забудь про берилл!» Но мне страшно... Мне кажется, случится что-то плохое.
Она вздрогнула, потом улыбнулась, поправила волосы.
— Только бы это плохое не обрушилось на твою голову, — сказала она.
Когда через несколько минут колонна догнала их, Вылю Власев притворился, что не замечает Андрея. Однако остановился, вытащил свою записную книжку и на букву «А» — под характеристикой Андрея — написал: «Очень быстро ходит и по ровному месту и по горам. Иметь это в виду при подборе пар. Лицо Рашеевой побледнело, очевидно, от перенапряжения сердечной мышцы».
Картограф Делчо Энев поморщился, увидев рядом с Андреем лаборантку, но нашел в себе силы заговорщически подмигнуть ему: «Давай, давай, мы в этих делах разбираемся, не бойся!» А Павел Папазов отозвал его в сторону.