Когда с основными недовольными расправились и поток заключенных, направляемых на арену, иссяк, на арене все чаще стали появляться существа странные, на людей непохожие. Откуда они берутся — мне неведомо. Говорят, их отлавливают в джунглях — быть может, там действительно много диковин, но описания чудовищ, выходящих сейчас на арены, никогда прежде не встречались в наших хрониках, на что я хочу обратить особое внимание почтенного настоятеля. Конечно, мир в своем разнообразии неисчерпаем, и человеческие формы суть не единственные разумные создания во Вселенной. Внешность еще не значит сущность, и истинный мудрец должен видеть глубже видимости, в частности той, которая обусловливает телесную форму, какой бы она ни была…
* * *
Цикл Синей Ящерицы, второй двойной круг
Сенатор был почти во всем прав. Новая жизнь, которая началась для Тэша, была ничем не лучше старой. В ней было немного меньше опасностей, зато значительно больше выматывающей рутины. Не было привычного сурового Каледдина, но был на редкость тупой сержант. (Он выделялся тупостью даже среди славных представителей этого воинского звания). Занятия на плацу утомляли своим однообразием. Единственное утешение — у Тэша появилась возможность перекинуться словом с окружающими.
Отряд внешней охраны состоял из тридцати человек. Если в личную-то охрану сенатор набирал дюжих молодцев, с которыми не стыдно было на улице показаться, то здесь публика была разношерстная: наспех обученные владеть оружием авантюристы, наемники, рыбаки с побережья, деревенские увальни. Были тут даже два горца. Тэш поначалу подумал, что это предатели, продажные шкуры, но потом выяснилось, что горцы часто нанимались в имперские войска и даже пользовались здесь хорошей репутацией — по жизни вспыльчивые и драчливые, они имели свой жесткий кодекс чести. Где они потом использовали приобретенные на имперской службе военные навыки, вербовщиков не интересовало. Все горцы были похожи на Торрана, того, с кем Тэш отказался биться на арене, — высокие, смуглые, темноволосые, жилистые и гибкие, как стальной клинок. Столько разных наречий, жаргонных словечек, обычаев! Голова кругом идет. Тэш, намучившийся с молчаливым Каледдином, жадно впитывал звуки чужого языка и скоро уже мог с закрытыми глазами по одному только выговору отличить вспыльчивого жителя предгорий от деревенского тугодума с побережья.
Тем не менее он ни с кем особенно не сдружился.
Многолетний опыт научил его тому, что человек, имеющий привязанности, становится уязвимым, особенно здесь, в чужом мире, где окружающих его людей ничто не объединяет с ним — ни старая дружба, ни родство. Еще неизвестно, удастся ли как-нибудь выбраться отсюда, но, похоже, ветер перемен, изменив направление, подул в его паруса, а значит — все может случиться. А если вдруг ему придется драпать отсюда, то лучше делать это, не думая о том, что оставляешь за спиною. Да и что общего может быть у него, выходца из цивилизованного мира, с чужепланетными неграмотными варварами.