– А если наугад? – вдруг сказала Чуба.
– Наугад? – Сварог поднял на нее глаза. – Наугад… Что-то в этом есть…
И в памяти всплыло прибытие на Димерею, первый день его знакомства с Граматаром, первые люди, кого он встретил на чужом берегу. Слепцы. Это были слепые бродяги под предводительством урода по имени Бедер. И последняя его фраза: «Мы еще увидимся, добрый господин». Сейчас фраза внезапно обрела плоть, и плотью этой стало озарение.
– Помолчите-ка, ребята. Замрите. И, как говорится, даже не думайте…
Сварог закрыл глаза. Тишина стояла полнейшая, оглушительная – несмотря на присутствующее вокруг неисчислимое количество отражений всяческих миров, несмотря на то что где-то наверху бродили по зиккурату победители морской битвы, может быть, обстукивали плиты, может быть, корежили «скат». Но единственный звук все-таки нарушал тишь. Треньканье колокольчика. Очень чистый, хоть и очень тихий звон. Будто где-то бродит буренка с серебряным колокольцем на шее или… колокольчик бренчит на груди слепца.
– Кажется, я понимаю, как нам быть, – сказал Сварог, и вслед за ним его уверенные слова повторило эхо.
– Пойдем на какой-то звук? Вы что-то услышали? – догадался Рошаль.
– Да. Поступаем так. Идем прежним порядком, но с закрытыми глазами, положив друг другу на плечи руку. Видели, как ходят слепые?
– Вам-то понятно – чтобы обострить слух, а нам зачем закрывать глаза? – поинтересовался Рошаль, словно заподозрил какой-то подвох со стороны Сварога.
– Вы уверены в себе, мастер охранитель? Уверены, что не шатнетесь в сторону от испуга или удивления и не влезете с головой в какой-нибудь мир, а нам придется вас разыскивать? Или разве не может такого случиться, что вы увидите… нечто, что, скажем так, потревожит ваш разум?
– Допустим, уж за свой разум я совершенно спокоен, – Рошаль поджал губы. – А отвлечься, сбиться с ноги, потеряться… да, это вполне возможно, согласен.
Когда-то Сварог провожал взглядом цепочку слепых бродяг. Теперь они сами точно так же двинулись сквозь отражения миров. Сварог возглавлял отряд, ступая неспешно, опуская ногу аккуратно, словно на болотную кочку. Часто останавливался, прислушиваясь, чуть поворачивая голову то влево, то вправо. На плече командира лежала рука Чубы.
Дело было даже не в том, что с закрытыми глазами лучше слышно, а в том, что с открытыми глазами колокольчика не слышно вовсе. Тонкое серебряное позвякиванье тут же прекращалось, стоило поднять веки, словно кто-то вел с ними хитрую игру, и в этот самый момент по странным правилам игры придерживал язык колокольчика рукой.