Форд грубо захохотал, а Бэстион смотрел на нее с выражением разочарования в лице.
– Неужели вы полагаете, что мы поверим этому, мисс Уорт?
– Верьте или нет – это правда.
– Бэстион, мне надоело ждать. Ты ей все рассказал. Теперь нужно решать, – подал голос Форд.
– Ты вечно торопишься, братец, – сказал Бэстион.
– Мисс Уорт теперь полностью понимает наши мотивы и необходимость ее устранения. Остается найти способ. Поскольку ни один из наших сыновей не готов пойти на самопожертвование, у меня не остается иного предложения, как пожертвовать самой мисс Уорт.
Гарольд Сэндидж поднял голову, прищурив глаза. Бэстион поклонился Верити, его лицо внезапно побледнело.
– Простите, мисс Уорт. Жаль, но это необходимость.
– Ну хватит, черт возьми! – Филип стукнул по камину кулаком. – Ни единого слова более! Я вошел в этот сговор против воли и только при условии, что мисс Уорт будут держать столько, сколько понадобится лорду Рэтбоуну, чтобы отказаться от нее. Вы уверили меня, что она даже не пострадает. Теперь вы говорите об убийстве! Я не желаю больше слушать! Вы поняли? Делайте, что хотите – но я больше не с вами. Меня тошнит от этого!
Филип с грохотом закрыл за собой дверь.
Последовавшее за этим молчание нарушил Гарольд.
– Похоже, что мы потеряли одного своего товарища.
– Он приедет домой и напьется в стельку, – проговорил Форд и из-под насупленных бровей посмотрел на брата. – Ему вечно недоставало воли, Бэстион.
Бэстион нахмурился.
– Филип всегда был похож на мать. Мне когда-то казалось, что я выбью из него эту блажь, но ничего не вышло.
– А он нас не выдаст? – спросил Гарольд. Бэстион с презрением посмотрел на щеголя-племянника.
– Филип слишком меня боится, чтобы это сделать. От него не будет толку. Он напьется – это точно, но его верность не подлежит сомнению. Я могу на него положиться. Это в нем крепко сидит. Что касается тебя, племянник – тут я подозреваю, что ты верен, лишь пока для тебя открыт мой кошелек.
– Такая вот я корыстная душа, – вздохнув, согласился Гарольд.
– Щенок! – прорычал Форд. – Буду рад, когда наши дела закончатся, и ты вновь уедешь во Францию. Меня тошнит от фатов и женоподобных мужчин.
– Не понимаю, почему вы не задушили меня еще в колыбели.
Гарольд улыбался, хотя его опущенные веки скрывали недобрый взгляд.
Сморщенные худые руки Форда терзали трость.
– Я хотел бы. Жаль, что тот обвал в каменоломне не сгубил тебя. Ты сравниться не можешь с твоим братом-близнецом. Как бы я желал, чтобы вместо него погиб тогда ты.
– Но я не погиб. Я – здесь, а он в аду. Я ваш единственный наследник. Я единственный сын, который будет стоять у вашего одра. – Он более не улыбался. Его глаза и лицо были жестоки и суровы, как у отца. – И вы сами позвали меня, потому что нуждаетесь во мне.