Традонико немедленно откликнулся. Сарацины, как он заметил, представляли собой куда меньшую угрозу, чем славянские пираты. Венеция не меньше Константинополя была заинтересована дать им отпор. Венецианский флот быстро пришел в состояние боевой готовности. В начале 841 года шестьдесят самых больших кораблей, несущие по 200 человек на каждом судне, вышли из лагуны навстречу византийской флотилии. Объединенный флот двинулся в южном направлении и подошел к маленькому порту Калабрии — Кротону.
То ли греческий адмирал бежал при первой же опасности — как потом с негодованием заявляли венецианцы, — то ли виноват в этом был кто-то другой, этого мы никогда не узнаем, но христиане потерпели полное поражение. Гордость венецианского флота пошла ко дну, сухопутные силы, высадавшиеся близ Таранто, были уничтожены. Сарацинский флот без всяких помех вошел в Адриатику, разграбил Анкону и, дойдя до самого края лагуны, встретился с отмелями и течениями в дельте реки По, а потому повернул назад.
Снова Венецию спасло ее географическое положение, но на этот раз у нее не было причины поздравлять себя с удачей. Выяснилось, что море, которое до сих пор Венеция считала своим защитником — а две великие империи Европы всего год назад с этим соглашались, — таковым защитником не является. В следующем году сарацины продвинулись еще дальше, и венецианцы бессильны были что-то им противопоставить. Тем временем пираты Наренты, увидев, что не стоит так бояться Венеции, осмелели и стали еще более алчными. Прошел не один десяток лет, прежде чем удалось освободиться от этих двух угроз. Адриатика снова стала безопасной для венецианского и имперского судоходства.
После столь оглушительного фиаско отношения между Венецией и Византией естественным образом сильно испортились. Старые связи все еще существовали, однако становились все более слабыми. Западная империя к тому моменту признала независимость Венеции — политическую и церковную, — и дружеские связи с ней продолжали укрепляться. В 856 году сын и наследник Лотаря, молодой император Людовик II, вместе с императрицей нанес государственный визит в Венецию. Их встретили дож и его сын Джованни, соправитель отца. Встреча состоялась в Брондоло. к югу от Кьоджи. Затем почетных гостей с большой помпой сопроводили на Риальто, где они оставались три дня. За это время император стал крестным отцом маленькой дочери Джованни.
У дожа Пьетро и внутри страны были проблемы. Прошло почти полвека с тех пор, как на островах Риальто возникла венецианская столица. После всего, что было, вряд ли кто надеялся на то, что перемирие в борьбе фракций сохранится надолго. Несмотря на противников на Адриатике, Венеция оставалась ведущей морской державой и денежным мешком христианского Средиземноморья. Торговля расширилась во всех направлениях, и у многих возникло желание завладеть этим рынком. В атмосфере коммерческой безжалостности и ожесточенного соперничества разгорелись междоусобицы. Многие переселенцы привезли с собой в лагуну старые обиды. Большую часть своего двадцативосьмилетнего правления (самого длительного в то время) дожу Пьетро Традонико удавалось удерживать мир в республике. Только после смерти Джованни, совместное правление с которым оказалось успешным, Пьетро обнаружил, что не в силах более сдерживать соперничающие стороны. Возможно, он прибег к репрессиям, что его подданным не понравились. Быть может, выказав предпочтение какой-то одной группе, он тем самым разозлил другую. Какова бы ни была причина, назрел заговор, и 13 сентября 864 года его привели в исполнение. Дело было в канун Воздвиженья животворящего креста. В этот день, по традиции, дож посещал мессу в церкви Сан Дзаккария. Когда старик, служивший более 50 лет государству (ему было под восемьдесят), выходил из церкви после вечерни, на него набросилась вооруженная группа и забила на площади до смерти. Последовавшая за этим драка между его сподвижниками и нападавшими привела к мятежу. Из документов видим, что монахини из монастыря, принадлежавшего церкви, не решались выйти и вынести тело. Только в полночь мертвого дожа убрали с площади и достойно похоронили.