В тот же день Совет десяти на специально созванном заседании в личных апартаментах дожа, на которое Дзено не был приглашен, принял решение о его аресте. Поскольку офицер, посланный в дом Дзено, не смог его застать, была выпущена декларация, приказывающая ему явиться во Дворец дожей в течение трех дней. Дзено на вызов не явился. Он был немедленно приговорен к десяти годам изгнания и уплате штрафа в 2000 лир и на следующий день покинул Венецию. Но Совет десяти не решил своих проблем; скорее, он их усугубил, поскольку для многих приговор Дзено просто явился подтверждением того, что он всегда утверждал — что в действительности Десять были просто кучкой марионеток, а семейство Корнаро дергало за веревочки. Число сторонников Дзено возрастало все больше и больше, и не только среди простого народа, лишенного гражданских прав; среди аристократов, особенно не слишком знатных, тоже начала образовываться партия сторонников реформ — хотя на вопрос, какие именно реформы, далеко не все смогли бы ответить. Нужно ли ограничить власть Совета десяти? Необходимо ли исключить из него дожа и, возможно, его родственников? Нужно ли запретить Совету десяти передавать свои полномочия могущественным комитетам, таким как Суд трех? Следует ли набирать его членов из более широких слоев общества? И что делать с его секретарями, которые были назначены на неопределенный срок, часто пожизненный, и которые понемногу присвоили себе огромную власть; следует ли ограничить срок их полномочий, как поступили с их начальниками?
Эти и им подобные вопросы стали главной актуальной проблемой, но потребовалось еще одно происшествие, чтобы побудить правительство к действиям. Это случилось 4 августа, меньше чем через неделю после изгнания Дзено, когда еще один близкий родственник дожа, Анжело Корнаро, угрожал аркебузой уважаемому гражданину, Бенедетто Соранцо; Совет десяти не выказал желания принять какие-либо меры против него и отреагировал только почти спустя месяц, в ответ на продолжающиеся протесты. Теперь, наконец, партия реформ начала действовать; и 3 сентября был назначен комитет из пяти «корректоров», чтобы докладывать о круге полномочий Совета десяти и о членах и служащих всех советов государства. Две недели спустя, пока они все еще готовили свой доклад, один из avogadori, Бертуччи Контарини, выступил перед Большим советом с двухчасовой речью по делу Дзено, во время которой показал, что меморандум, адресованный Дзено 8 июля — из которого следовали, как утверждал Контарини, приказы на арест и на изгнание, — был незаконным. По окончании этой речи было проведено голосование; большинством голосов, 848 против 298, меморандум, приказы и приговор были объявлены недействительными, как если бы их никогда не было.