Мы снова на Ушбинской подушке. У меня такое чувство, будто не выходили из пещеры, будто не было насыщенного, до предела уплотненного года. Однако и пещера не та, и даже состав группы другой. Из прошлогодней команды остались только мы с Кавуненко. Теперь с нами мастера спорта Борис Студенин из Алма-Аты, Владимир Безлюдный — москвич из «Труда», Виктор Тур из московского «Спартака» и москвич-перворазрядник Николай Радимов.
Мне сейчас кажется, будто и не случилось того, что случилось, будто пережитый ужас нам предстоит... Я еще в Москве боялся этих психических рецидивов.
Нора, куда мы зарылись, оставила кровавые мозоли даже на наших привычных альпинистских руках. Мы выгрызали ее во льду и фирне. Ко всему она оказалась расколотой, как кожура семечка, — тело ее разделила надвое трещина шириной сантиметров пятнадцать. О глубине ничего не скажешь, кроме того, что звук от падающего предмета попросту не доходит. Мы обозвали ее «мусоропроводом» — кидали консервные банки, целлофан от продуктов, остатки еды... Но холодок в душе сохранялся, хоть и попятно, что трещина слишком узка, чтобы быть опасной.
...Всю ночь я провел в тягучей, кошмарной полудреме, а утром сказал Кавуненко:
— Мне Вербовой снился.
Он с удивлением посмотрел на меня и угрюмо ответил:
— Мне тоже.
Если она и впрямь существует — телепатическая связь, то у нас с Кавуненко она наверняка установлена. Это понятно — нет лучшей коммуникации, чем веревка. Во время движения общаемся молча. Разве что иногда кидаем два нужных слова: «Выдай» и «Выбери». Впрочем... Не знаю, можно ли разговаривать водителю за рулем, но альпинисту, как и саперу, за работой нельзя.
Погода отличная. Коля Радимов и Витя Тур вылезли из пещеры. Хорошая видимость позволила им рассмотреть оставшийся путь. Подробности — увы! — неутешительны. Ушба покрыта ледовым панцирем, от нее веет холодом, который душу морозит больше, чем тело.
За завтраком они нам сказали, что плохо себя чувствуют и дальше идти не смогут. Наверное, так и было.
Но будь это и не так, я все равно не стал бы их осуждать. Ибо трезвость неосуждаема. Трезвость — лучшее из человеческих качеств, хоть пижоны от романтики и относятся к ней свысока...
Будь это не так, я бы сказал: Радимов и Тур никого не ущемили, никого не подвели. Они прикинули свои силы и, соизмерив их с предстоящими трудностями, решили, что это им не годится.
Будь это не так, я бы сказал: они поступили честно и мужественно, ибо не боялись кухонных осуждений, вообще не заботились о том, что о них подумают. Они не стали насиловать свои души ради позы бесстрашных героев. Это и есть трезвость — лучшее из человеческих качеств.