Говорят, плохое держится в памяти дольше, чем хорошее. Неверно. Это придумали люди, живущие монотонной, однообразной жизнью. Они и в самом деле помнят больше плохое — их «хорошее» так однородно, так повседневно, так буднично, что его не упомнишь. Любая, самая мелкая неприятность — отклонение на их ровной, лишенной событийности линии жизни. Потому и запоминается. Но если линия ломана, если испещрен она всплесками, как развертка на осциллографе, если счастье трудное, добытое, как говорят, в борьбе и невзгодах, — если множество отрицательных всплесков венчается одним большим положительным, то и сам такой всплеск видится лучше, и память его удерживает много прочней.
Не прошло и двух дней после спуска, как пребывание на поляне стало меня тяготить. Я был в горах, но меня потянуло в горы. Поляна для альпиниста не горы.
Вечером, распивая чай в компании Рощина, Фомина и Граковича, я им сказал:
— Может, заодно и на Корженевскую сходим?
— А что, золотая мысль! — сказал Игорь. — Кто против?
Все были «за». Рано утром другого дня наша четверка вышла на пик Евгении Корженевской (7105 метров).
Мы одолели высшую точку и находились на спуске, когда на поляне случились события вроде бы незаметные, но по смыслу достаточно важные.
* * *
Под вершиной пика Коммунизма, на высоте 7350 метров, на последнем биваке уж год как находится мастер спорта, инструктор альпинизма, московский инженер Блюминар Голубков. Высота, время, погода ему не вредят — он мертв.
Около года назад команда во главе с мастером спорта Борисом Ефимовым совершала высотный траверс. Начинался он с пика Ленинград, последней вершиной был пик Коммунизма. Ребята хлебнули все, что «отпущено» восходителю на таком сложном и протяженном траверсе: горной болезни, разнузданной, сокрушительной стихии, смертельной усталости, бессонницы, недоедания...
Еще на пике Ленинград Блюм, как для краткости называли его друзья, почувствовал себя плохо. Но кому хорошо на этих высотах? Как узнать допустимую норму здоровья? И где взять прибор, которым можно ее измерить?
До завершения траверса оставалось меньше ста пятидесяти метров, когда на небольшом пологом пятачке команда Ефимова встретилась с другой группой. Среди ее восходителей был врач Владимир Машков. Ефимова беспокоило состояние Голубкова, и он попросил доктора осмотреть Блюма. После осмотра Машков отвел в сторону руководителя и сказал:
— Срочно вниз!
Оба повернулись, чтобы договориться с Блюмом. Тот сидел на рюкзаке, низко свесив голову.
— Блюм! — обратился Борис. Но, не услышав ответа, повторил: — Блюм! Ты что, заснул?